— Спасибо еще раз.

— Не за что же, — так же отстранено отмахнулся Каркаров. — Передай Гарри мое предложение провести Рождественские каникулы у меня дома. Ты тоже приглашен.

Дверь захлопнулась быстрее, чем Сириус что–то смог сказать. По всей видимости, на должность директоров школ брали только очень странных людей. Вполне вероятно, склонность к безумству была профессионально определяющим качеством.

Сириус крепко обнял мальчика и поцеловал его в макушку. Гарри во сне что–то пробормотал и счастливо улыбнулся. Блек пригладил волосы крестника. Возможно, ему кажется, что он сейчас со своей семьей, тогда пока у него есть несколько часов на иллюзию того, что он спит в заботливых объятиях родного отца…

* * *

Том был уверен, что никто не проводил столько времени в школьных архивах, как он. Огромное количество пыльных подшивок газет было разобрано и прочитано с особой тщательностью. Так же он пролистал множество архивных томов, в которых были зафиксированы все имена студентов, поступивших в Хогвартс. Нигде не встречалось фамилии Реддл. Оставался вариант, что его отец обучался в Дурмстранге или Шармбатоне, но достать списки студентов этих школ было практически невозможно, да и не особенно верилось, что искать следовало именно там.

Вначале поиски разжигали в нем исследовательский азарт, теперь же они утомляли и отнимали слишком много времени, которое можно было потратить на изучение книг из Запретной секции. Тома привлекала сила, потому что только она позволяла диктовать свои правила и подстраивать жизнь окружающих под себя. А еще он страстно хотел достичь бессмертия.

На его взгляд, самое нелепое, что может произойти с человеком — это смерть. Каждый приходит в этот мир для чего–то, но почему–то к тому возрасту, когда он набирается каких–то знаний, уже необходимо на покой. Что за смысл подобного существования?

Реддл нежно погладил свой значок старосты, теперь власть у него была еще и формальной. Утвердиться на своем факультете оказалось на редкость легко. Что в приюте, что в Хогвартсе все боялись боли и невозможности доказать свершившееся нападение. Так же нужно было делать вид, что он действительно считал магглов грязными животными, неспособными на что–то действительное серьезное и умное. Он презирал обычных людей не за ум или развитие технологий, а за слабость и отказ признания его силы и исключительности.

Кажется, Том знал все родословные куда лучше любого слизеринца, кстати, это был еще один пункт, по которому он выгодно выделялся среди своих однокурсников. Единственной зацепкой для альтернативных поисков было змееязычие. Слишком мало на свете людей обладало подобными способностями. Единственный известный в Англии — Салазар Слизерин. Определение того, кто же был его потомками, казалось задачей практически непосильной.

Во время подобных поисков, он нашел возможность стать бессмертным. Все что требовалось для этого — убить. Именно в этот момент в душе происходит надлом и ее часть можно с легкостью отделить, вложив в какой–то материальный предмет. Но какой смысл создавать что–то единичное? Это ненадежно и непрактично. Эту вещь могут случайно обнаружить, а затем повредить или уничтожить.

Слизнорт не исключил возможности создания нескольких крестражей чисто технически, но его пугала мысль о способе. Тому он казался очень глупым человеком, неспособным увидеть всех открывающихся перед ним перспектив. Какое значение имеет чья–то смерть, когда на кон поставлена твоя собственная жизнь? Кто–то скажет, что это неправильно. Ну и что? Кто когда играл по правилам и жил по ним?

В глазах многих Дамблдор выглядел светленьким, чистеньким, с доброжелательной улыбкой, намертво приклеенной к лицу, а на самом деле являлся наиотвратительнейшим человеком из всех, кого только доводилось встречать мальчику. Он смотрел на Тома так, будто бы видел в нем что–то мерзкое, темное. Реддлу уже было все равно. Единственное, что не мог забыть юноша, как на втором и третьем курсах просил разрешения остаться в школе. Но директор Диппет, по настоянию Дамблдора, всегда отказывал ему, им не хотелось создавать прецедент. Возможно, преподаватель трансфигурации просто боялся, что Том слишком много сможет найти в библиотеке, в Запретной секции.

Реддл никогда не забудет, что чувствовал, выйдя из поезда на вокзале Кингс — Кросс после второго курса. Всем было прекрасно известно, что наравне с магической войной шла и маггловская. У Тома не было родителей, чтобы искать у них хоть какой–то видимости защиты, средства для существования так же отсутствовали. Количество детей в приюте, в котором он ранее жил, резко увеличилось. В Великобритании многие стали скупать продукты про запас, все жили в постоянном напряжении и страхе. Том тоже боялся, хотя и никогда и никому не признавался в этом. Все, что ему оставалось, — это считать дни до возращения в школу.

После четвертого курса ситуация в стране стала еще хуже. Голода не было, но еды в приюте не хватало, спонсорская поддержка заметно сократилась. Ребятам приходилось заниматься воровством. А в августе начались бомбежки. Том каждую ночь ставил вокруг своей кровати щитовые чары, защищающие от физических предметов. Огонь он не смог бы задержать, а вот уберечься от камней или стекла вполне мог помочь. Сентябрь стал его спасением.

После этого он задумался о том, как легко мог погибнуть. Если бы ему сказали: или умрешь ты сам, или убьешь кого–то, без сомнений, Том сразу же выбрал бы второе. Он хотел жить и не видел в этом ничего зазорного. Себя Реддл мыслил исключительным существом и считал, что с его смертью мир многое потерял бы.