— У тебя есть братья или сестры? — задумчиво спросил Гарри.

— Нет, — беззаботно ответил Виктор, выходя на берег. — Не знаю, как у магглов, но волшебники редко обзаводятся больше, чем двумя детьми, за исключением тех случаев, когда рождаются одни девочки, а родители желают сохранить фамилию, тогда они не останавливаются до рождения мальчика. Но чаще всего маги предпочитают иметь одного ребенка, чтобы позже не возникло проблем с наследованием и делением имущества. Обычно, чем сильнее род, тем меньше детей.

Гарри нахмурился, наблюдая, как мокрые подштанники облепили ноги Виктора, а его тело покрылось гусиной кожей при первом же порыве ветра.

— Твой род относится к сильным?

— Сложно сказать. В Болгарии давно перестали заморачиваться с такими вещами как чистота крови или аристократизм, правильнее сказать, у нас почти и не было подобного. Моя семья просто придерживается мнения, что чем больше наследников, тем больше проблем в итоге. Тем болем, отец занимается коллекционированием редких фолиантов. Думаю, ему претит сама мысль о том, что его прекрасная библиотека когда–то будет разделена.

Высушивающие чары заставили короткие волосы Виктора стоять непокорным ежиком.

— А ты очень хотел брата или сестру?

— Конечно! — произнес Крам, натягивая китель. — Я буквально ходил за родителями и капал им на нервы, убеждая их в том, что мне одному скучно расти. В итоге мне купили аквариум с рыбками, сову, двух хомячков, одну крысу, котенка и щенка. Хотели еще и попугая, но потом передумали. Скучать мне было просто некогда. Все время уходило на то, чтобы содержать в порядке и добром здравии весь этот зоопарк.

Гарри наложил на одежду собеседника согревающие чары.

— Интересная альтернатива сестрам и братьям.

— Да, — кивнул Виктор. — Но у меня обязательно будет несколько детей. Я до сих пор хочу брата, но приставать с этим к родителям уже не солидно. Они ведь могут обидеться и подарить гиппогрифа, а как правильно ухаживать за ним, я не знаю.

Поттер звонко рассмеялся.

— Я когда–то давно хотел себе родного брата или сестру или просто адекватного родственника.

— И тебе тоже подарили хомячка?

— Нет, — покачал головой Гарри. — Я просто перестал верить в чудеса и мечтать. Наверное, нам пора возвращаться в школу — темнеет.

Поттер отряхнул свою форму от песка и развернулся к замку. Он был зол на себя из–за излишней словоохотливости и никому не нужных откровений. Внезапно мальчик почувствовал на плече руку Виктора.

— Да, думаю, нам пора, — произнес он мягко.

Гарри был ему благодарен, что он не стал дальше развивать неприятную для него тему.

Всю дорогу до Дурмстранга они обсуждали первокурсников, выдвигая предположения о том, кто из них займет места глав курса. За подобными разговорами–спорами они не заметили, как поднялись на восьмой этаж к комнате Совета глав.

— Ты можешь идти к себе, — весело произнес Виктор. — Ты и так сегодня мне сильно помог. Я сейчас разложу бумажки по папкам и спущусь в нашу гостиную. Сил что–либо еще заполнять нет. Можешь не ждать меня.

Гарри удивленно посмотрел на него, но отказываться от столь щедрого предложения благоразумно не стал. Тем более, его еще ждал конспект по классификациям лечебных свойств однодольных растений, который он должен приготовить к послезавтрашнему занятию по зельеварению.

Виктор скрылся в кабинете, а Гарри почти что дошел до лестницы, когда услышал звуки борьбы. Казалось, будто кто–то, сцепившись, катается по полу.

Поттер решил проверить, что именно происходит. Это все–таки было его прямыми обязанностями, да и он был твердо уверен, что это все те же Велок и Рюти опять никак не могут поделить красавицу Оливию.

Гарри решительно направился по коридору назад, мимоходом отмечая про себя, как быстро потемнело на улице. Свечи в канделябрах были уже зажжены и опасности на что–то налететь или кого–то упустить не было.

Звуки раздавались из–за двери в одну из комнат для медитации и тут же стихли, стоило только мальчику взяться за ручку двери. Он распахнул ее и тут же отпрыгнул в сторону, смахнув несколько свечей на пол.

На полу в большой луже крови лежал черный пес. Кроме него в комнате больше никого не было. Гарри инстинктивно прижал руку ко рту, чтобы сдержать рвущийся с его уст крик. Черный пес определенно был Сириусом, хоть его и было тяжело хорошо рассмотреть из–за темноты в комнате.

Ноги и руки мальчика дрожали и не было сил, чтобы войти внутрь и осмотреть собаку, которая вообще не шевелилась. Видимо, Сириус был мертв. Это понимание разъедало изнутри хуже, чем кислота. В какой–то момент Гарри показалось, что его самого просто не существует, что все, что ему до этого казалось собственной жизнью, было всего лишь иллюзией.