Выхожу на воздух. Уже далеко за полдень, небо укрыто серым пологом облаков, середина осени выдалась прохладной. От свежего воздуха становится легче. Нужно быстро восстановить силы. Лучший вариант для меня — короткая охота. У энгахов и исполнителей неограниченная лицензия на изъятие энергии. Главное соблюдать правила — жертва должна быть согласна стать нашей пищей. У каждого своя тактика, каждый из нас использует определенную слабость смертных в качестве наживы.

Отправляюсь в одно из злачных мест этого города, от штабной квартиры около часа пешком. Там пока не людно, но скоро закипит местная жизнь. Мне нужно лишь отыскать подходящую жертву. Проходя мимо забегаловок и открытых подвалов- притонов, чувствую сильное жжение в левом плече. Оглядываюсь по сторонам — это горит перекрестие Николиуса. Оно чувствует приближение хозяина и стремится выжечь мою плоть, чтобы вернуться к нему. Остальные четыре принадлежат уже мертвым эмиссарам и никогда не напомнят о себе. Чуть поодаль, за углом вижу какой- то ком тряпья, старика просящего милостыню. Просматриваю пространство и вижу бледный ровный свет вокруг сидящего. Да, это он. Минуту гадаю, как лучше поступить — пройти мимо, или попытаться хоть что- то узнать о проваленном задании, он к этому причастен, нет сомнений. Погода холодная, в человеческом обличии чувствуешь все ее превратности. В ближнем киоске беру кофе. Подхожу к ряженному эмиссару.

— Сегодня холодно, было бы неплохо согреться, — он поднимает на меня глаза. Выражение в них все тоже. Молча берет стакан, кивает в знак благодарности. Я присаживаюсь рядом на парапет. — Примите извинения, мое поведение было недопустимо, — осматриваюсь вокруг, применив энергетическое зрение — ничего подозрительного. Ни функционалов, ни светлых, — Мне нужны ответы, от этого может завись жизнь невинных, очень многих. — Он сидит молча. Не думаю, что простое общение может быть расценено как нарушение, но осторожность не повредит. — Вам нельзя ответит мне прямо, поэтому предлагаю сыграть в игру да — нет. Я задаю вопрос: да — пригубите кофе. Согласны? — он сделал глоток.

— Хорошо. Ко мне вас прислали эмиссары? — бездействие — Патрон? — глоток. Я выдыхаю — не очень хороший знак.

— Ладно, Патрон содействовал эмиссарам? — медленный, осторожный глоток. Здесь есть из- за чего тревожиться. Если такое станет известно Высшим, его не пощадят. Долго собираюсь с мыслями, прежде чем снова спросить.

— Вы давно знаете Патрона? — он пригубил остывающий напиток. Стало быть, я слишком плохо знал своего Хозяина.

— Спасибо — я просовываю руку под ворот куртки и выдираю горящее перекрестие прямо через кожу оболочки. Кровь на нем тут же с шипением запекается, оттираю бурую пыль и кладу его к подаяниям. Пусть лучше нам больше не доведется встретиться.

Уже начинает темнеть. У меня ощущение, что прошло много часов. Иду вдоль главной улицы, заворачивая в каменные карманы грязных тупиков. Сердце часто стучит, человеческая оболочка накладывает свой отпечаток на восприятие. Вина за все лежит на мне, Патрон пытался предотвратить случившееся. Мое ослушание привело к провалу.

Странно, что Высшие не отдали распоряжение о моей казни. Вероятно, у них не было доказательств чей-либо вины, и потому они решили наказать Высшего через его энгаха, также причастному к провалу. Думаю, Патрон просто скрыл, что именно я разрушил источник. Но если бы стала известна его связь с эмиссарами, его ждало наказание серьезнее моего, а меня ожидала бы аннигиляция.

Громкий окрик возвращает меня к реальности:

— Эй, малышка, скучаешь в одиночестве? — компания подвыпивших молодых мужчин шла со стороны забегаловки. Типичные человеческие отбросы, для меня то, что нужно. Больше в подворотне никого нет, так что они настроены крайне решительно. Бежать мне от них некуда.

Я осторожно замираю, для них я похож на загнанную жертву, моя беззащитность приманивает хищников. А пьяный азарт их подгоняет.

Один из них подходит, обхватывает рукой меня за плечи. — Ну что ты, не бойся, мы хорошие. Давай-ка лучше повеселимся, — подходят и другие, с хохотом обсуждая, куда лучше пойти, один несет, прозрачную бутылку, часто прикладывая ее к губам, передавая остальным.

Пытаюсь высвободиться, но как муха увязаю в паутине их хватки. В ответ бессвязная успокаивающая речь и хохот. Жертвы на крючке. Похоже, мне сегодня везет. Продолжаю слабо сопротивляться, но в бок один из них упирает короткий нож. — Не дергайся и больно не сделаю, — говорит он. Я замираю. Все идет как надо, даже лучше. За одним из поворотом виден мерцающий неоновый свет, какой- то притон, вниз идет лестница в подвал.

Уже через пол часа я сижу в обшарпанной комнате на несмятой грязной кровати, вокруг пять мужских тел, разной степени обнаженности, перекрученные и смятые, но еще живые. В глазах дикий ужас.

Насилие над невинным, один из тяжелейших пороков, это делает носителя беззащитным к нашим воздействиям в свете новых правил этой параллели. Тело перекрывает горячей волной, высвобождается последний потенциал энергии. Я открываю свой истинный облик, воздух мгновенно накаляется. Почти нежно касаюсь каждого из них, парализованного, но не лишенного чувств. Крики взрывают воздух и тут же тонут в нарастающем реве плазмы, все что может гореть — горит, что плавится- растекается по полу, что- то обращается в пар. Они становятся частью меня, пищей, что будет поддерживать во мне силы еще долго.

Завтра людям расскажут о пожаре, случившемся в подвале где- то в трущобах, об останках предположительно пяти мужчин. Свидетели расскажут о подвыпившей компании, устроившей драку в притоне. Это назовут несчастным случаем. Большего людям знать не нужно.

Осторожно натягиваю одежду, брошенную за порогом комнаты — черные кожаные штаны, майка, тяжелые ботинки на толстой подошве, черная же кожаная куртка. Эти вещи довольно удобны — с них хорошо смывать кровь, и невидно следов сажи. Они служат мне уже не первое воплощение.