– Причем тут это?

– Видите ли, одна из причин, по которой я не люблю блюстителей закона - когда люди видят констебля, у них сразу язык связывается в узел, - Уокман сощурился. Видно было, что мои вопросы ему не нравятся.

"Не приставай к нему с вопросами", - вспомнил я и замолчал. Стал молча наблюдать, как Кристофер подробно и медленно исследует кабинет. Я хотел помочь ему, но решил, что лучше не соваться -детектив мог серьезно разозлиться, а он и так пребывал не в лучшем расположении духа. Очевидно, мои расспросы его доводили до белого каления. Сыщик так же ползал, заглядывал во все ящики, причем особое внимание уделил книжному шкафу и стеллажу, в котором располагались различные пособия. Он тщательно изучил их, а потом открыл шкаф, достал оттуда колбы и пробирки для химических опытов и принялся их осматривать и обнюхивать.

– Помогите мне, - позвал он меня. Только после этих слов я решился подойти к нему и принять участие в обследовании.

– Что вы хотите сделать?

– Я хочу поставить на стол возле кафедры все колбы и пробирки, а так же чучела.

– Зачем?

– Мне так будет удобнее их осматривать. А еще я бы хотел, чтобы вы тоже надели перчатки и их осмотрели, используя вспомогательные средства. Нам необходимо снять отпечатки пальцев, и помимо этого проделать еще много операций.

– Хорошо, - согласился я и принялся помогать ему перетаскивать все на стол. Мы сделали несколько рейсов прежде, чем вся внушительная коллекция колб и пробирок, трубочек и моделей гордо возвысилась на столе возле кафедры.

– Приступим, - объявил Уокман и взялся за дело. Он тщательно осматривал с помощью лупы каждый предмет и передавал мне. Я снимал и фиксировал "пальчики". Где-то ближе к концу работы Кристофер вдруг поднял одно из чучел и протянул мне.

– Мистер Стивенсон, что вы можете сказать мне об этой модели, применяя мой метод дедукции?

Я взял фигурку совы, которую он мне дал, покрутил ее в руках и сказал:

– Ну... Она очень старая и с ней не больно-то бережно обращались при изучении. Кто-то еще и выдернул у нее пару перьев - возможно, для забавы, а возможно, для изготовления ловца снов или еще чего...

– А еще?
– Кристофер хитро прищурился. Я перевернул сову и посмотрел на подставку. Подставка была шестиугольной формы, имела бархатное основание - то, на которое она ставилась, и была покрашена в темно-вишневый цвет, местами стершийся от времени.

– Больше ничего, - признался я. Уокман покачал головой и взял у меня сову. Он сунул ее мне под нос и заговорил:

– Мой дорогой напарничек, - нежно сказал он.
– Вы даже не представляете, насколько ценной для нашего дела является эта штуковина. А все потому, что вы не обращаете внимания на мелочи. Вы обратили внимание на то, что сова вся засаленная, у нее местами не хватает перьев?

– Да.

– А вы обратили внимание, что эти перья местами помяты и поломаны, в основном под шеей совы?

– Нет, - признался я.

– А вы знаете одну мудрую фразу, которую обычно говорят в таких случаях?

А сколько яда в голосе. Любая гадюка умрет от зависти.

– Ну, у меня на примете несколько вариантов, - уклончиво сказал я, не понимая, на что он намекает, но не желая выглядеть идиотом.

– Вы не знаете, мистер Стивенсон, так зачем же мне лжете? Я ведь все равно просеку обман, - он получал неземное удовольствие, ощущая мою беспомощность и непонимание, отчего зажмурил глаза и расплылся в довольной улыбке. Я сделал недовольное лицо. Он, словно почувствовав мое неудовольствие, прекратил издеваться, посерьезнел и стал объяснять, как преподаватель туповатому ученику: - А фраза вот какая: "Если хотите понадежнее что-то спрятать, прячьте это на видном месте".

– Но причем тут это?
– не понял я.

– А при том, - Уокман улыбнулся.
– Про перья я вам уже сказал, а теперь видите эти царапины?

– Да, и что?

Кристофер глубоко вздохнул, очевидно, набираясь терпения, а потом нарочито медленно и спокойно произнес:

– Я могу вас похвалить за то, что вы сделали абсолютно верный вывод, говорящий о том, что с моделью обращались довольно плохо. Но вы ошиблись, говоря, что это делали студенты. Не забывайте, что мы с вами находимся в довольно приличном колледже, а не в младших и даже не средних классах школы, а это большая разница. Поверьте, студенты не заинтересованы в том, чтобы бомбить класс ради шалости, тем более, зная, что за испорченную модель им здорово влетит, и плюс ко всему - придется выплачивать из собственного кармана. Если в школе еще можно грешить на оболтусов за партами, которые могут что-то натворить, то в колледже - нет. А поскольку это приличное учебное заведение, а не какой-нибудь захудалый техникум, то можно сделать два вывода: во-первых, поступить сюда непросто, а во-вторых, исходя из того, что во-первых, здесь уж точно не будет хулиганов, которые любят портить все, что попадается под руки.

И потом, в таком истрепанном состоянии здесь только эта сова, если вы, конечно, обратили на это внимание. Остальные модели старые и пыльные, но относительно целые.

А теперь о царапинах, - он повернул модель дном ко мне.
– Вы помните, как учителя берут модель, демонстрируя ее студентам?

– Либо бережно пальцами за подставку, чтобы установить на стол, либо ставят на ладонь, если она не тяжелая и маленькая.

– Именно, - кивнул довольный Уокман.
– Ключевое слово здесь "бережно". Так вот скажите мне, дорогой напарничек, где вы видели учителя, который берется за само чучело или крутит подставку нестриженными ногтями?

– Нигде, - ошарашено ответил я, весьма сбитый с толку. К чему клонит этот хитрый лис?

– А что из этого следует?

Я промолчал.

– А из этого следует, дорогой напарничек, что эта милая сова предназначалась не сколько для демонстраций представителей хищных пернатых, сколько для того, чтобы можно было делать вот это, - я невольно охнул, когда Кристофер вдруг схватил одной рукой за саму сову, а другой за подставку, и с силой резко крутанул в противоположные стороны. Ровно половина подставки отъехала, демонстрируя тайник: шесть выемок в бархате, из которых одна пустовала, а в остальных лежали тонкие длинные колбочки с прозрачной белой жидкостью. Кристофер взял одну из них и показал мне: