– Игрокам рекомендовано дотронуться до колена лошади, - поучительно начал Борисыч, будто по секрету передавал мне тайный ритуал, а затем продолжил:

– Говорят, после этого обязательно повезет в игре.

– Спасибо, но на бога надейся, а сам не плошай, - весело ответил я.

– Не кощунствуй в Храме, - и его лицо расплылось в улыбке.

– Борисыч, расслабься, вот начнется турнир, тогда и потрогаем, может, даже морду натрем или хвост, лишь бы помогло, а сейчас - Оперный театр, или как его ещё называют, "зал Гарнье".

Концертный зал был сказочным. Его роскошь восторгала и душила. Декорированный в пурпурном с золотыми узорами цвете и украшенный великолепными фресками, барельефами и скульптурами, он был неподражаем.

Мы прошли вдоль стены к сцене, и ряду на пятнадцатом "приземлились" на первые попавшиеся места. Борисыч, бегло пробегая глазами программку, встрепенулся: - Смотри, саксофон, Россия, правда, фамилия какая-то нерусская - Милан. И ударение на первом слоге - "ми".

– Да и имя тоже, - подытожил я.

– И все равно, глоток Родины здесь, на чужбине, вдали от дома, - начал было Борисыч, но я не дал ему развить мысль: - Э-Э... Борисыч... Ау, еще суток не прошло, а ты в слезы.

– Вам, молодежи, не понять патриотизма,- расстегнув английский пиджак и взглянув на швейцарские часы, Борисыч весь превратился во внимание.

Вспыхнула разноцветьем рампа, и действо началось. Номера сменяли друг друга, артисты работали на высоком уровне.

Но вот зал погрузился в темноту, и в самых её недрах стали рождаться звуки. Их количество нарастало, своей мелодичностью обволакивая слушателей. Мелодия занимала всё большее пространство, проникала в каждого, кто находился в нём. Она порабощала сердца и заманивала в великолепный мир гармонии. Белый луч, медленно разрастаясь, осветил девушку в темно-зелёном изящном платье, облегающем прекрасную фигуру; светло-русые волосы и отсутствие излишнего макияжа придавали ее лицу непринужденность и свежесть.

Борисыч напрягся и невольно подался вперед.

Небольшой пучок света мягко лёг на саксофон и стал дюйм за дюймом увеличиваться, пока не осветил лицо исполнительницы, её пальцы, которые уверенно создавали мелодию, импровизировали и не давали опомниться зрителям. Голос саксофона всей своей полнотой разрывал пространство, а когда затих и ушёл в темноту, в зале была такая тишина, что я даже слышал дыхание Борисыча....

Вспыхнул свет. Она стояла посреди сцены, опустив глаза, держа в руках инструмент. Еле уловимое движение пронеслось по рядам, схожее с закрывающимися ракушками в момент опасности. Видимо, музыка и темнота позволили присутствующим раскрыться, а теперь они спешили принять первоначальный облик. Повисла напряженная тишина. И вдруг гром аплодисментов потряс своды дворца. Ева Милан поклонилась и вышла за кулисы. Зрители продолжали аплодировать.

– Ты видел, как она... Нет, ты видел...Это класс!
– не унимался Борисыч, рискуя разбить свои ладони в пух и прах.

Постепенно аплодисменты стихли, и публика без суеты и давки потекла к выходу.

За дверями всех ждал сюрприз. Пустое пространство от зала Американских игр до внутреннего парка Казино после концерта преобразилось в громадный ресторан с множеством удобно расставленных диванов и стульев, с многоярусными столами напитков и легких закусок, с многочисленной армией официантов, каких-то репортеров и прочей братии. Я не так часто принимал участие в подобных мероприятиях, тем более такого уровня, поэтому решил держаться рядом с Борисычем. Он понимал это и выглядел нарочито напыщенно.

Кто-то из организаторов объявил в микрофон:

– Участников международного турнира "Gold Poker's Club" прибыл поприветствовать Его светлость князь Монако Альбер II, - присутствующие оживились. Двери учтиво распахнулись, и в зал вошел здоровяк среднего роста лет пятидесяти пяти с добродушной улыбкой, глубокими залысинами в светлом пиджаке и темных брюках. Князя сопровождали две сестры - принцесса Стефани и принцесса Каролина. Сестры с разницей в возрасте лет десять и одеты были в совершенно противоположном стиле. Каролина - квинтэссенция элегантности - в длинном платье светло-лилового оттенка. Стефани - небольшая поклонница королевских нарядов, в оранжевом платье до колен, украшенном пионами. Обратившись к собравшимся с короткой речью и пожелав красивой победы в турнире, князь со своей многочисленной свитой растворился среди гостей.

– Ну, вот, официальная часть закончена, - выдохнул Борисыч.
– Теперь можно оглядеться, - потом, как бы спохватившись, снял с подноса два бокала с шампанским у неизвестно откуда появившегося официанта и продолжил:

– Да, Михаил, не пора ли по глоточку?
– протянул мне фужер.
– Расслабься, дыши полной грудью, наслаждайся жизнью, - не унимался Борисыч, принимая мою задумчивость за стеснение.

Я же в этот момент наблюдал за четверкой мужчин, стоящих у фонтана в саду. Двое из них были мне знакомы по аэропорту, только вид сейчас был более респектабельный: белые рубашки и черные костюмы с бабочками. Андрей Кудрин помоложе и Сергей Самарин постарше. С ними, вальяжно разговаривая, стояли Люсьен Тирон - худощавый француз высокого роста с очевидной сутулостью и темными длинными волосами, и Лесли Тронтон - англичанин, среднего роста, с короткой стрижкой рыжих волос, пышными усами того же цвета, крепкого телосложения. Вся четверка из синдиката. За час до вечера Александер продемонстрировал на компьютере у меня в номере фотографии десяти игроков, принадлежащих к синдикату, которых на тот момент удалось выявить.

– Запомни их, но на рожон не лезь,- инструктировал Александер, рассказывая о личностях, появлявшихся на экране.
– Ты теперь их знаешь, а они тебя нет. В этом сила, братишка. Правда, до турнира они дойдут не все.

– В смысле...?
– спросил я.

– Да, не бойся, не мокруха, мы ведь не они, но все же жизнь - штука сложная и всякое бывает. Потом, мы тебе подскажем, кого не будет на турнире, чтоб ты не распылял внимание и успокоился, - подытожил Александер.

Борисыч, видя приближающийся поднос, быстро допил бокал и тут же обменял его на другой.
– Настоящее... Францией пахнет, даже в дюти-фри такого не купишь, - смакуя второй бокал, приговаривал Борисыч.