“Я встретился с президентом пенсионного фонда в его офисе в Manzoni и поделился с ним своей идеей, – вспоминает Берлускони. – Я произвел на него хорошее впечатление, к тому же он принимал у меня устные экзамены перед защитой диплома, так что мы без труда нашли общий язык. Он подтвердил, что его пенсионный фонд покупает жилые дома, но только в Риме, а не в Милане. Я начал его уговаривать, упирая на то, что Милан стал престижным городом и что фонду было бы полезно перераспределить свои инвестиции. Он ответил, что это практически невозможно, что он совсем недавно стал президентом и пока его голос значит не так много, что совет директоров заседает в Риме и члены правления довольно тесно общаются с римскими застройщиками, что это жесткие люди и можно даже не пытаться их переубедить. Но я продолжил настаивать на своем. Я попросил его отправить одного из тех менеджеров в Милан, на мою стройку. Он пробормотал что-то про бесполезную трату времени, но в итоге сдался и свел меня с их генеральным директором. Тот парень и правда был очень несговорчивым, а еще он был просто огромного роста”.

Берлускони театрально съеживается и прикрывает голову рукой, как будто в страхе прячется от воображаемого гиганта.

“Его звали Додет. Он действительно приехал на мою строительную площадку, и ему все понравилось. Он похвалил нашу работу, но предупредил, что будет трудно уговорить членов правления инвестировать в недвижимость в Милане, а не в Риме. При этом Додет вел себя довольно агрессивно. Я умолял его привезти римских директоров на нашу стройку, и через неделю он передал мне, что они готовы приехать в Милан месяца через полтора. А затем мне сообщили, что делегация прибудет через три недели. Это был конец. Мне нужно было показать частично готовую строительную площадку. Мне кажется, я никогда в жизни не работал больше – те три недели я практически не спал”.

Берлускони привлек к работе знакомых архитекторов и приятелей из университета, всех своих строительных рабочих и, конечно же, родственников. Тети, дяди, двоюродные братья и сестры – помогали все. Работа кипела буквально днем и ночью, в три смены, круглые сутки.

“В течение тех трех недель никто из моих работников особо не спал, мы трудились в три смены по восемь часов, – Берлускони довольно улыбается. – Зато когда двенадцать членов правления фонда и тот великан Додет увидели нашу стройку, они не поверили своим глазам. Перед ними лежала огромная зеленая лужайка – для этого я купил у отцов-салезианцев целое футбольное поле. Мы вынули землю вместе с травой, словно это был искусственный газон, привезли на стройплощадку и просто посадили заново. Революционное решение по тем временам. Из Голландии мне привезли березы, а другие деревья и кустарники я взял в саду у друга, некоторые 12–13 метров высотой. Их мы высадили вдоль дорожек. Повсюду были расставлены горшки с цветами и проложены новые дорожки. Дома мы облицевали лучшей плиткой, а демонстрационные квартиры обставили мебелью и оформили в разных стилях: одну в классическом английском стиле, другую – в современном. Они были все разные, на любой вкус. Мебель мы одолжили у моих архитекторов, часть перевезли из дома родителей, часть – из тетиного дома. На кроватях в спальнях мы постелили простыни и разложили одеяла, в ванных комнатах повесили полотенца, в столовых расставили тарелки и стаканы – все, что душе угодно”.

Распаленный Берлускони руками описывает круги над головой. Когда он рассказывает о своей маленькой хитрости, о своей “магии Берлускони”, то в его голосе появляются заговорщические нотки.

“Я даже подговорил своего друга из Флоренции, настоящего барона из Флоренции, изобразить консьержа, – признается Берлускони. – Вроде такого, который встречает вас у дверей в элитных старомодных отелях. И наших гостей из Рима ждал швейцар в униформе и фуражке с козырьком. У входа на участок я разместил табличку, на которой была выгравирована надпись на латыни: «Сегодня мы будем развлекаться. Работать мы будем завтра. Добро пожаловать». Все было сделано безупречно, абсолютно безупречно”.

Берлускони нужна была та сделка. На кону стояли его карьера и будущее компании Edilnord. Было крайне важно произвести хорошее впечатление на суровых членов правления, которые столь неожиданно нагрянули на стройплощадку. Итак, выполняя настойчивую просьбу президента фонда, двенадцать директоров против своей воли прибыли из Рима в Милан. Экскурсия по объектам Edilnord началась с напитков и канапе, однако завоевать сердца гостей было не так просто. Берлускони помнит свой разговор с заместителем председателя совета, который был настроен враждебнее остальных. Заместитель прогуливался по террасе одного из домов и остановился, чтобы выкурить сигарету “Астор” – тогда эта марка была популярна у изысканной римской публики.

“Мы беседовали на террасе, которую я лично спроектировал, – вспоминает Берлускони. – Там был стол для пинг-понга, датчики движения и даже современная инфракрасная система отопления, которая позволяла людям сидеть на террасе хоть зимой. Заместитель председателя стоял и курил сигареты «Астор», зажигая каждую следующую сигарету об окурок предыдущей. Он подозвал меня к себе и спросил: «Как ты мог заметить, я люблю эти сигареты. А теперь скажи-ка мне, парень, сколько миль мне придется пройти до ближайшей табачной лавки, чтобы купить себе пачку?» И залился смехом. Он был просто беспощаден. Но я быстро нашелся: «Если вы посмотрите вот туда, – сказал я, показывая рукой вдаль, – то вот на том углу мы планируем построить бар, где также будут продаваться табачные изделия». Он как-то неодобрительно хмыкнул, но в итоге отстал от меня, потому что я вовремя ввернул довольно смешную шутку про Неаполь”.

Берлускони был артистом и шоуменом от природы, однако даже ему было непросто реализовать одну свою задумку: показать боссам из Рима, что местные жители очень заинтересованы будущими домами. Так Берлускони надеялся убедить скептически настроенных членов правления приобрести недостроенную недвижимость во время кризиса.

“Я перфекционист по жизни, – заявляет Берлускони с гордостью. – Мне было мало произвести хорошее впечатление на директоров, я хотел показать им, что у нас в Милане неплохой спрос на жилье. Мне нужна была толпа заинтересованных покупателей. Я обзвонил всю родню, начиная с мамы, и попросил всех прийти на стройку Edilnord на следующее утро посмотреть на наши квартиры. И мои родственники пришли. Много родственников. Они прохаживались по территории, восхищались демонстрационными квартирами и в какой-то момент все оказались на террасе, где я общался с тем неприятным заместителем председателя, что курил «Астор». Он повернулся ко мне и сказал: «Здесь что-то не так. Я как будто на похоронах или на свадьбе. Только что пришла симпатичная девушка, которая как будто бы лично знакома со всеми покупателями. Она со всеми целуется и обнимается, как будто это ее родственники»”.

Берлускони хохотал.

“Дальше притворяться было невозможно. Я попался, – признал Берлускони с улыбкой. – Пришла единственная кузина, которой я забыл позвонить. Другая кузина передала ей, что я устраиваю «семейную встречу» на строительной площадке Edilnord. И конечно же, та пришла и принялась целовать и обнимать родню”.

На лице Берлускони притворное огорчение.

“У меня не оставалось выбора. Пришлось рассказать заместителю председателя и остальным директорам, что я позвал своих родных. Естественно, я подчеркнул, что все они действительно хотели посмотреть на дома, и здесь я не врал. После экскурсии члены правления выглядели довольными, а некоторые даже похвалили наш проект. Однако через несколько дней президент пенсионного фонда рассказал мне, что один очень важный человек, некто сеньор Манкузо, по-прежнему против. Возможно, он так упорствовал, потому что в Риме у него было все схвачено и он хотел вести дела только со своими приятелями. Этот Манкузо мог сорвать мне сделку”.