две двухъярусные шконки. Справа от них общаг. Далее, вдоль решётки, снова две шконки.

Рядышком с ними, торцом, ещё три. С правой стороны все места заняты, я поселился с левой

стороны, на первом ярусе. Со мной рядом лежал мужчина примерно пятидесяти лет. Шёл

этапом в Подмосковье, для пересмотра дела, в связи появлением новых обстоятельств. Он

радовался, как ребёнок тому, что его адвокаты нашли неоспоримые улики, доказывающие его

невиновность. Забегая вперёд, скажу, что его не оправдали, удручённый неудачей, он

вернулся на зону, в свой отряд. Приговор оставили без изменения.

Как только все более-менее обустроились, к общагу вышел молодой парень лет 28-и.

Высокого роста: метр девяносто, крепкого телосложения мужчина, злыми, колючими

глазами, внимательно осмотрел присутствующих:

– Всем слышно? Я, Дятлов Игорь Сергеевич, первым заехал в эту хату! На этих

правах, буду смотрящим! Чалю срок в колонии строгого режима, за убийство! Которое не

совершал! Меня привезли сюда для дачи свидетельских показаний! Больше вас знаю, что

такое СИЗО и зона, знаю его законы! Нужно распределиться по семейкам! Этим и займёмся!

Я создаю первую семейку, со мной, будет Саид, мы с ним проходим по одному делу! Так же

Коля, который скоро поедет по этапу, знаю его давно! – он указал на молодого парня,

который безучастно лежал рядом с его шконкой, – Вторая семейка: ты, ты, ты!.. Они здесь не

первый день! – стал указывать на тех, кто лежал по правую сторону от общага. В их число

попал тот парень, которому я помог донести сумки, – А вот ты, ты и ты!.. Вас не знаю,

обитаете здесь недавно! – указывая, на крайние шконки, на меня, – Третья семейка! Ваша

задача, поддержание порядка! Будете делать то, что вам скажут! Сначала кушает первая

семейка, потом вторая и в конце третья! Как покушали последние, вытирают общаг, моют

всю посуду и убирают за всеми, наводят порядок! Пока не перейдёте во вторую, или первую

семейку! Всем понятно!? – он вопросительно и грозно посмотрел на всех.

– Это кто так решил? – возразил я, не согласный с таким решением.

– Это решили все, по тюремным законам! Ты что против? – повернувшись ко мне,

вопросительно посмотрел на меня, зыркая колючими глазами

– Все это кто? Ты один? Говори только за себя! Я пока других не слышал! – снова

спокойным тоном парировал я.

– Ты кто такой?

– Я, капитан! А ты кто?

– Я, сержант внутренних войск!

– И что с этого?

– Вот я и говорю что с этого! Забудь про то, кем ты был на воле! Это было там! Ещё

раз тебя спрашиваю, ты кто, чтоб диктовать мне условия? – саркастично спросил Дятлов.

– В первую очередь, я, человек! И условия не диктую, а высказываю своё мнение! Что

это запрещено?

– Слушай, сюда, человек, высказывающий своё мнение! По-моему, ты ещё не понял,

не осознал куда попал! Это СИЗО! Ты за решёткой! Ты «ЗК», очнись! – и тут он щёлкнул

несколько раз пальцами, – Здесь совсем другие законы! Не такие, как на воле! На воле, ты

можешь делать всё, что захочешь! Всё, воли нет! И ты этим законам должен подчиняться!

Иначе, не выжить! Это тебе мой настоятельный совет!

– Так вот боец, или как там тебя, советчик! – снова, спокойным тоном, обратился к

нему, – Это ты слушай сюда! Говори только за себя! Говоришь, был на зоне! И тебя привезли

для дачи свидетельских показаний? Это ещё вопрос, для каких показаний, и против кого! Кто

ты по жизни! И что ты за птица! – кто-то хохотнул, – То, что здесь СИЗО, я и без тебя знаю!

Теперь на счёт законов! Законы будут такие, какие мы сами установим для себя! Чтобы

выжить! – добавил я.

– Я, смотрю, ты ничего не понял! Что, один решил пойти против законов? Не

надорвёшься, нет?

– Это ты ничего не понял!

– Что, предъява?!

– Это констатация фактов! – спокойно, смотря прямо в глаза, ответил я.

– Иди сюда! Я тебя живо научу уважать тюремные законы! – он ближе подошёл к

общагу, наливаясь злостью, принял боевую стойку, нанося удару в воздухе невидимому

сопернику, как молотом и уходя от ударов.

– Ну, что ж давай! Попробуй, сломи меня, боевого офицера! Если получится! – я сел