— А кому генерал больше симпатизирует — Франции или Англии?

Артистка чуть улыбнулась.

— Я не думаю, чтоб его чувства к той или к другой можно было определить словом «симпатия»…

Мосье Энно раздраженно пожал плечами.

— В таком случае — к кому генерал питает бльшую антипатию?

Артистка иронически посмотрела на консула.

— По-видимому, генерал недоволен обеими странами. Он считает и Францию и Англию соперниками Российской империи.

— О!..

— Это — в своих политических высказываниях, — прибавила артистка. — А в жизни он… равно привержен к обеим: мне почти не приходилось слышать от него русскую речь. Он разговаривает по-французски либо… изливает свои чувства по-английски…

Мосье Энно свирепо взглянул на артистку.

— Вы могли бы мне не рассказывать о том, как генерал выражает свои чувства.

Артистка ответила ему презрительным взглядом.

— Я добросовестно исполнила ваше поручение, мосье. Вы должны учесть мою добросовестность и… сократить срок моего пребывания здесь.

— Ну, не будем ссориться, — примирительно проворковал консул. — Сегодня вы не пойдете… слушать английское воркование генерала… мон анж…

Артистка подняла брови и взмахнула своими огромными ресницами.

— А что же я буду слушать сегодня?

— Сегодня вы будете слушать меня. — Консул смотрел на артистку, давая волю живчикам в глубине своих томных глаз. — Если хотите, я для вас согласен говорить даже по-русски…

— На нас смотрят, — сказала королева экрана. — Какие еще у вас ко мне вопросы, мосье?

— А! Да. Как относится генерал к проблеме взаимоотношений с украинской директорией в связи с миссией союзных войск?

Артистка пожала плечами:

— Я плохо разбираюсь в этих вещах.

Мосье Энно раздраженно сказал:

— Я не сомневаюсь, что ваша артистическая головка создана не для этого. Но меня интересуют высказывания генерала. Их надо просто услышать и запомнить.

Артистка сделала вид, что не замечает недостаточно галантного тона консула.

— Я запомнила. Генерал против взаимоотношений с директорией. Кроме того, генерал говорит, что англичане — пираты, а французы — корсары.

Мосье Энно чуть не подскочил.

— Каналья! — выругался он. — Пардон! — извинился консул в ответ на укоризненный взгляд артистки, не выносившей бранных слов. — А кто же тогда большевики? Их как называет генерал?

Артистка холодно ответила:

— Вы мне разрешите не повторять? О большевиках генерал выражается только нецензурными словами. Их он ненавидит больше всего. В Пензенской губернии большевики забрали у него имение в десять тысяч десятин, в Орловской — в пять тысяч. Кроме того, в банках национализировано на полмиллиона его капиталов.

— Чего ж он в таком случае хочет?

Вера Холодная снова пожала плечами.

— Он хочет прежде всего вернуть себе оба имения и капиталы. И он побаивается, что, когда Англия и Франция после ликвидации большевизма собственными силами получат концессионные привилегии, они положат себе в карман и состояние генерала и капиталы вообще всех русских собственников.

— Интересно! А что говорит генерал о руководителях иностранного десанта здесь, в Одессе?

— Он их ругает.

— Кого именно?

— Всех.

— А все-таки? Я хотел бы услышать имена. Кого больше всех?

— Пожалуй… вас.

— Каналья! Пардон… А что именно он говорит обо мне?

— Ругает.

— Как именно он меня ругает? Какими словами?

— Он называет вас… бездарностью, остолопом и интриганом…

— Кана… Интриганом?

— Интриганом и… и мышиным жеребчиком.

— Негодяй! — Мосье Энно расплескал кофе себе на штаны. — И это после того, как я возвел его на пост генерал-губернатора!

Артистка развернула веер и стала обмахиваться. В зале становилось душно.

В это время в другом углу зала, на другой козетке, мадам Энно занимала английского коммерции секретаря Багге, загрустившего после скучного разговора о планах «Б», «К» и «П». Это был долг гостеприимной хозяйки — заботиться, чтобы гости не скучали.

А впрочем, смиренно-добродетельный коммерции секретарь оказался совсем неплохим собеседником. Когда они с мадам остались только вдвоем, он сам заговорил первым.

Сложив ручки на животе, он поинтересовался:

— Мадам, очевидно, очень скучает в этой дикарской стране?

— О да! — томно призналась мадам Энно, хотя это абсолютно не соответствовало действительности: мадам уже начала развлекаться, и компаньоны для этого дела тоже нашлись.

— Осмелюсь заметить, — кротко сказал коммерции секретарь, — что мадам неверно судит об Одессе. Это прекрасный город, и очаровательная женщина… — он так и сказал «очаровательная», и мадам взглянула на него с удивлением: она никак не рассчитывала на комплименты со стороны этого, добродетельной и добропорядочной пасторской внешности, человечка, — и очаровательная женщина может найти здесь для себя немало радостей.