Шрифт:
Прочитав заметку о загадочном пергаменте из Сарагоссы, Пётр Ильич страшно разволновался, стал буйным и вечером скончался в узком семейном кругу от воспаления мозга. Ведётся следствие.
«Рабочая газета» 20 сентября 1987 г.
И вот ходим мы и ходим, смотрим и смотрим и не знаем, как правильно провести свой законный досуг. Спортсооружений мало, планетарий закрыт, с алкоголем мы покончили одним махом. Невозможно расти над собой. А товарищи из известного института Бокариуса до сих пор не расшифровали рукопись из Сарагоссы, которая возможно прольёт свет на героическое прошлое нашей Родины.
«Человек и закон» 21 сентября 1987 г.
Нашим постоянным читателям небезынтересно будет узнать, что осужденный акад. Карнаух и его преступная банда, уничтожившая редкий памятник старины, приговорены к двенадцати годам тюремного заключения в колонии общего режима.
«Огонёк» 22 сентября 1987 г.
В тёмных и таинственных лабораториях института Бокариуса идёт напряженная работа по расшифровке пятидесятиметрового рулона пергамента, исписанного мелким неразборчивым почерком. Работами руководит ст. научный сотрудник Надругайло, который в прошлом году расшифровал записную книжку заведующего тридцать седьмого гастронома.
«Комсомольская правда» 23 сентября 1987 г.
Мы — молодые, и кому как не нам активно вмешиваться в дела археологии. Долой рутинные методы исследования! Наша газета принимает денежные вклады на счёт семьсот два для обеспечения скорейшего ввода в действие другого научного сотрудника, вместо погрязшего в похоти Надругайло.
«Барвинок» 24 сентября 1987 г.
Мы ребята-октябрята,
Есть у нас кайло, лопата,
Раздербеним и цемент,
Расшифруем документ».
«Наука и жизнь» 25 сентября 1987 г.
Приводим текст расшифрованного пергамента из Сарагоссы с некоторыми сокращениями:
Жизнь и удивительные приключения, а также поучи тельные истории и уникальные штуки дона Хозе-и-Эспиноса-и-Кабальеро-и-Мануэля-но Хотеньчика, гидроцефала, кавалера ордена Иезуитов и Капуцинов, обладателя медали братьев Нельсонов и звезды шерифа пятнадцать на пятнадцать см., действительного члена как такового, магистра и эсквайра и многия, многия, многия.
Текст сей составлен штабс-лаборантом двора его величества короля Франциска I, нумизматом Борисом Перейра-средним.
Писано в 1604 году от рождества Христова.
СЛУЧАЙ ПЕРВЫЙ
Над прекрасной Сарагоссой
Дождь идёт и ветер свищет,
Жмутся чибисы к карнизам,
И собаки тихо воют.
В белокаменных палатах,
Что на улице Веспуччи,
Благородный дон Хотеньчик
Ставил утренний меконий.
Он ещё в ночной рубашке,
В колпаке и без кольчуги,
Но рука его сжимает
Трёхметровую рапиру.
Накануне дон Хотеньчик
Почему-то кушал груши,
Вычитав во вредней книге,
Что от груш лоснится ливер.
И теперь на унитазе,
Красно-чёрный от натуги,
Бисером покрытый крупным,
Ожидает он развязки.
А гроза над Сарагоссой
Всё сильнее и сильнее,
Гром гремит, гремит Хотеньчик,
Громче грома, но впустую.
«Поступлю тогда я хитро», —
Прошептал Хозе Хотеньчик,
И железную рапиру
Выставил под дождь на воздух.
Результат эксперимента
Ждать пришлось секунд пятнадцать.
Вспышки молний по металлу
Засадили что есть силы.
От заряженных разрядов
И статического тока
Дон Хотеньчик громко ухнул
И вскочил по стойке «смирно».
Электроны в его теле
Сразу вызвали конфликты,
Переваренные груши
Застучали по паркету.
Подчинясь закону Ома,
Вместе с ними по паркету
Застучали, заскакали
Печень, почки, селезёнка.
К удивлению сеньора,
Ливер всё-таки лоснился.
«Я могуч, — сказал Хотеньчик, —
Это факт неоспоримый».
И при помощи вантуза
(Есть ещё такая штука),
Он расслабил мышцы таза
И засунул всё обратно.
Этим опытом смертельным
Благородный дон Хотеньчик
Доказал две теоремы,
Постулат и аксиому: