Убираться мне было особо некуда, кроме родного, но такого далекого Владивостока. Однако найденное во время сбора вещей завещание, про которое я давно забыла, дало мне мизерную надежду, что я все-таки могу не ехать обратно домой на другой конец нашей необъятной Родины...

Светочка, которой я утром позвонила в слезах, сетуя на противную старую деву, лишающую меня жилища, уже сейчас прибежала на зов и растерянно металась от подъезда к багажнику, помогая грузить вещи. Любимая подруга от моей идеи была далеко не в восторге и уже битых полчаса пыталась убедить в свой правоте.

– Руслана! Ну куда ты поедешь?
– монотонно капала она мне на мозги .
– Ты же не была там сто лет!

– Двенадцать, - поправила девушку.
– И это не имеет никакого значения.

– Имеет!
– гнула свою линию Света, слезно пронзая меня растерянными взглядами.

Вот умеет же на жалость надавить. Но я отступать не собираюсь. Все равно уже все решила.

– Я собираюсь начать новую жизнь, и это идеальный вариант.

– В лесу!?
– в сотый раз ужаснулась подруга.
– Среди медведей и волков?!

– Там нет ни тех ни других, - уверила собеседницу, со стоном запихивая последнюю коробку на заднее сиденье машины.
– Пара кабанов, может, бегает, но я к этим животным уже привыкла. Вон, один из их представителей целых пять лет моим боссом был. Ничего выжила.

– Ужас!
– испуганно передернулась девушка, хватая меня за рукав.
– Русь! Ну останься у нас, пожалуйста! Сережа не против, поживи сколько хочешь! Зачем вдаваться в крайности?

Сережей величали мужа Светланы - Белого Сергея Александровича. Довольно небедного и успешного предпринимателя, который был старше моей подруги на пять лет и сдувал с нее пылинки с самого института. Девушка тоже безмерно обожала своего драгоценного супруга и теперь результат их любви отчетливо проступал сквозь легкое летнее платьице подруги, указывая на уже шестой месяц беременности. Именно этот факт и заставил меня почти сразу отбросить вариант проживания у семейства Белых. Подруга дорабатывала в конторе последние деньки, счастливо готовясь к декретному отпуску и появлению на свет орущего и визжащего спиногрыза. Сколько продлились бы мои поиски работы я не имела ни малейшего понятия, а сидеть на плечах молодого растущего семейства, болтая внизу ножкам, уж точно не собиралась.

– Даже не обсуждается!
– отрезала, захлопывая обшарпанную дверь и надеясь, что напирающие изнутри коробки не вывалятся в процессе моего путешествия.

– Руся!

– Что, Руся!? Я уже двадцать пять лет Руся!

Подруга осеклась и всхлипнула, мгновенно бросаясь мне на шею. Правильно. Спорить со мной бесполезно. Упрямостью я в бабушку, которая всегда имела два мнения в своей жизни - свое и неправильное. Вот и внучка уродилась упертая как баран, наследуя бабулины гены...

– Пожалуйста, пообещай, что не пропадешь и будешь звонить!
– провыла мне на ухо Света, крепко сжимая в объятьях.
– Пообещай!

Я грустно вздохнула, обнимая подругу в ответ и клятвенно заверяя, что непременно выполню все ее просьбы. Девушка отстранилась и, быстро подошла к подъездной лавочке, поднимая с нее небольшой притащенный с собой пакет и протягивая его мне.

– Так и знала, что ты не согласишься и все равно уедешь, - всхлипнула она.

В заботливо собранном Светочкой пакете лежали несколько таперов с едой, термос с горячим кофе и пару бутылок воды. Я почувствовала, как к глазам подкатывают слезы и сама уже бросилась на шею подруги, крепко ее обнимая. В связи с расшатанными нервами от происходящих событий, я даже не вспомнила о необходимости долгого пути и о том, что нужно будет что-то есть. Зато ответственная и заботливая Света, зная меня как облупленную, собрала с собой ужин. Господи, как я без нее буду-то...

– Береги себя, пожалуйста.
– обнимая меня в ответ заплакала подруга.

– Ты тоже, - всхлипнула я.

– И не забудь, ты будешь крестной для нашего малыша! Так что не пропадай!

Я быстро закивала, отстраняясь и утирая соленую влагу с щек. Как говорит моя мама: долгое прощание - всегда слезы, поэтому уезжать нужно как можно быстрее и не оттягивая неизбежный шаг. Последний раз чмокнув подругу в щеку и пожелав ей как можно больше счастья, я запрыгнула, наконец, в свою машину и, стараясь не смотреть на махающую в след Свету, двинулась к своей новой жизни.

Возвращаться обратно домой во Владивосток не хотелось. Родители и куча родственников безмерно гордились умненькой и способной Русланой, когда я, благодаря собственному упорству, поступила в один из престижных ВУЗов столицы. Когда же нашла работу по профессии, не мотаясь в подвешенном состоянии, как большинство выпускников, они вообще дружно расплакались и заявили, что я добьюсь в этой жизни самых высоких вершин и сделаю фамилию Лесницких уважаемой. На мои справедливые вяканья, что это всего лишь должность помощника нотариуса в маленькой частной конторке в крохотном подмосковном городишке, они отмахивались и говорили, что еще не вечер.. Разочаровывать гордящихся мной родственников я не собиралась, признаваться, что была несправедливо уволена и позорно вышвырнута из конторы - тоже. Вот и ехала сейчас в душном салоне старых жигулей на встречу кардинальным изменениям...

Эти самые изменения ждали меня в семистах километрах от нашего города, на самой окраине дикого девственного леса в уютной деревеньке Зорино. Старый домик, доставшийся мне по наследству, я помнила совсем плохо. Последний раз была там, кажется, лет в двенадцать - тринадцать. Бывшими хозяевами участка были моя дальняя родственница Марья Егорьевна и ее муж. Женщина то ли приходилась троюродной сестрой невестке моего прадеда, то ли кем-то еще в подобном роде, точно даже не знаю. Позор мне и грех, но полного состава своего генеалогического древа я так и не выучила, несмотря на уговоры горячо любимой бабушки, знающей, в отличие от нерадивой внучки, каждого родственника четы Лесницких.