Роскошный вид на море, до горизонта, полное отблесков.

Терраса, украшенная бассейном довольно прихотливой формы. Галерея каменных арок.

Жители Орсона консервативны в одежде, в архитектуре, в интерьерах.

Все агенты вынуждены учитывать, маскируясь.

Но мы с Оди живём куда скромнее. Машина замерла у крыльца.

Выйдя из салона, я помог Дарэну выбраться.

У дверей биометрический идентификатор.

Хозяин встал на синий круг. По лицу, по телу побежали световые полосы. Угасли.

— Добро пожаловать, Лим Дарэн, — произнёс женский приятный голос.

Дарэн повернулся ко мне:

— Живу один, не волнуйся.

Он сразу отправился на приём к домашнему электронному хирургу. Лёг на кушетку.

Над его бедром засновали манипуляторы.

— А ты можешь расслабиться… — улыбнулся хозяин. — Налей чего-нибудь. Я рекомендую «Орсон премиум». Лучший на планете коньяк.

Дом источал неуловимый аромат благополучия, настоянный за много лет. Не исключено, что в формировании букета участвовал и запах дорогущего коньяка. Просторная гостиная. Диван, столик, два мягких удобных кресла, с высокой спинкой, два огромных монитора на стене. Хорошо устроился коллега.

Лим Дарэн — наш резидент.

Я не стал мяться. Налил в коньячную рюмку тёмный, соблазнительно пахнущий напиток из тяжёлой, пузатой, холодной бутылки.

Сел в кресло, с удовольствием чувствуя солидность и прочность сооружения. Пить не спешил.

Предвкушал.

Увидев на столике пульт, включил музыкальный канал. И сразу убавил громкость, чтобы не тревожить Лима Дарэна.

А потом случилось нечто очень странное. Мой фигурный перстень вовсе не штатный инструмент. Хитроумная частная разработка, недавно полученная в подарок от возлюбленной Оди.

В нём запульсировал крошечный, едва заметный огонёк, сбоку, на грани, обращённой ко мне. Он сигнализировал, что не следует пить коньяк «Орсон премиум». Вредно для здоровья, крайне.

Я не поверил. И поднёс свой перстень вплотную к бокалу.

Огонёк стал ярче, замигал чаще. Давал понять, что никакой ошибки нет.

В дорогущем элитном коньяке, предложенном любезным хозяином, — смертельный яд.

Вот так раз.

Кто сказал, что ловушку нельзя устроить в роскошном доме, на берегу ночного моря? Очень даже можно.

А заодно и похороны.

Лим Дарэн — контрразведчик, враг?..

Но Дарэн в самом деле был ранен.

Что-то непонятно.

Поставил рюмку на столик.

Надел узкие, чёрные, прямоугольные очки-терминалы.

Перед глазами возникла трёхмерная голографическая проекция.

Обыскал, поворачиваясь на месте, все помещения виллы.

Прозрачные стеньг и чёткие тепловые сигнатуры живых и неживых объектов. Менялись ракурсы. Поверх картинки бежали строчки.

В доме только мы с Дарэном. Больше никого.

Интересно.

Коньяк вылил обратно в бутылку. Закрыв бар, вернулся к мягкому креслу.

Будто невзначай уронил пустую рюмку на пол. Она разбилась с печальным звоном.

Хозяин, наверное, ждал этого звука. Прихрамывая, Лим Дарэн вошёл.

Увидел гостя, лежащего безжизненно в кресле, склонившего голову на грудь.

— Очень хорошо… — пробормотал хозяин с удовлетворением.

Положил на столик бластер, нагнулся, кряхтя. Начал подбирать с пола осколки рюмки.

— Не ожидал, признаться, от врача-педиатра, — сказал я с укором.

Взял бластер в правую руку, навёл.

Дарэн, кряхтя, выпрямился. Посмотрел с обидой:

— Все люди с возрастом меняются, в худшую сторону… Так почему же я — должен быть исключением? Можно сесть? Трудно стоять, боюсь, нога подведёт.

— Вы у себя дома.

Левая штанина разрезана, в прореху видна свежая повязка с проступившей кровью. Ранен.

Что же происходит?

Вот бы — сам Дарэн объяснил.

Хозяин осторожно, стараясь не потревожить рану, сел в другое кресло.

Вздохнул.

Мед ленно, в глубокой задумчивости, поднял ладони, потёр лицо, как будто хотел стереть выражение отчаяния.

Положил руки на подлокотники:

— Нэйт, ты узнал, кто я, тебя нельзя оставить в живых. Смирись. Ты же профессионал. Ты же — патриот.

— Да. Патриот Земли, а не Лима Дарэна. Хозяин огорчённо хлопнул ладонью по здоровому колену:

— Смерть есть фазовый переход. Только и всего. Не стоит бояться её, Нэйт.

— Смерть есть смерть. Нечего голову морочить.