за спину с чувством, что ничто не может причинить мне боли, пока он прижимает меня к себе.

— Мне жаль, — прошептала я.

— Знаю, — тихо сказал он около моего уха.

Не знаю, как долго мы так стояли, просто держась друг за друга, прежде чем он отстранился, чтобы взглянуть на меня.

— Не нравится мне ждать три недели, — сказал он. — Ты понимаешь, что это крайний срок

прямо к твоему дню рождения. Мы должны убедиться, что ты увидишь свой восемнадцатый день

рождения. Я хочу, чтобы ты рассмотрела этот вопрос, приняв его в этот же самый день. Если дела

пойдут хуже, то уедем раньше. Без аргументов.

Со всем тем, что происходило, я, вряд ли, думала о моем дне рождения. Меня осчастливило,

что он помнил. Я кивнула головой, потому что слишком устала, чтобы спорить. — То, что

случилось сегодня вечером, мы почти кое-что сделали, — сказала я сонно, снова почувствовав

тепло, просто думая об этом. — Мы должны об этом поговорить?

— А что мы практически сделали? — невинно спросил он.

Я рассмеялась. — Если не знаешь, это то, что ты собираешься сделать, приняв приглашение в

другой раз.

Его руки сжали мои щеки, а его глаза прищурились на меня. — Поверь мне. Я приму его. Ты

получишь своё приглашение. — Затем он опустил свои губы на мои, и наши губы раскрылись

вместе, вдыхая друг друга, плавки переходят одна в другую, пока я не отстранилась от боли, когда

его рука непроизвольно легла на мой позвоночник.

Его глаза спрашивали меня перед тем как осознание постигло их. Переведя взгляд с меня на

мою руку, он морщился, но сдержал ругательства, которые я знаю, вертелись на его языке. — Как

сильно я не наслаждался, глядя на тебя вот так, но нам нужно надеть на тебя майку, — сказал он.

Затем он поднял мою майку, протянув её мне, и наблюдал, пока я натягивала её на голову. Когда он

потянулся вниз, чтобы застегнуть мне джинсы, я резко втянула дыхание от того, как его пальцы

коснулись моего обнажённого живота. Больше всего на свете я хочу, что бы мы никогда не

останавливались. Но когда я взглянула на Лукаса и увидела глубокую морщинку у него на лбу, я

знала, что его мысли находились в другом месте.

— Давай сейчас поговорим с Алеком, — сказал он, поглядывая на часы. — Еще не поздно.

— Сейчас? — Я только что переключилась на этот план. Вряд ли я готова запустить его в

движение.

— Мы должны быть готовы, если эта штука начнет одолевать тебя сильнее. После того, как

полиция возьмёт Алека, мы можем потерять наш единственный источник информации.

Я приняла его решительный тон и осторожно кивнула, полагая, что он, вероятно, прав. — И

что? Нам просто вот так ворваться к нему домой и надеяться, что он там?

— Как-то так. — Он взял меня за руку, и мы поднялись по небольшому склону вместе. —

Давай не будем говорить Алеку, что он не умрёт, — сказал он. — Скажем ему, что ты хочешь

встретиться с отцом. Это единственная причина нашего появления, на случай, если он

поинтересуется.

— Ладно. — Теперь я сжала свою челюсть. Мне нужно начинать растворять эти опухоли.

Лукас открыл для меня дверь, но я просто встала рядом. Моя спина словно пылает. Не думаю, что

смогу забраться внутрь.

— Рэй?

— Можешь подсадить меня? — я вынуждена спросить.

Его рот натянулся в прямую линию, когда он с легкостью поднял меня с земли и аккуратно

усадил в сиденье.

— Мне нужно пару минут на передышку, — сказала я, надеясь, что он даст их мне, не

предъявив ещё один аргумент об уходе раньше, снова. Когда он кивнул и прислонился к двери, чтобы взглянуть на меня, я закрыла глаза и постаралась расслабиться. Это занимает меньше пяти

минут, чтобы направить энергию по моему телу и уменьшить опухоли.

Когда дело сделано, я открыла глаза и слабо улыбнулась. Затем протянула руку к ручке двери.

Его настроение было нечитаемым, когда он нехотя отступил, чтобы я смогла закрыть дверь.

Я рада, что Лукас помнит дорогу до дома Алека, потому что я уж точно нет. Когда мы прибыли

на место, всё выглядит так же, как в ночь, когда мы приехали на день рождения Алека. Я заметила

его белый седан на подъездной дорожке, и одновременно боюсь и не боюсь обнаружить, что он