меньше времени.

Она была как бумеранг в моей жизни, то присматривала и отпускала меня, то

возвращалась, сияя, как ни в чем не бывало и с полным ртом обещаний. Я ненавидела мать

большую часть своего детства за то, что ушла и боялась ее во время трезвости, когда она

приходила за мной и забирала из приемных семей, делая вид, что мы будем настоящей семьей. Это

уничтожало меня. Это вынудило меня закрыться, для того чтобы справиться с этим. И теперь я не

знаю, как нормально реагировать в этой ситуации, детективы смотрят на меня, словно я

головоломка, которую невозможно решить.

Я находилась в полицейском участке уже несколько часов, и я должна быть убита

горем. Слезы ручьем должны стекать по щекам, но вместо этого я чувствую безразличие,

сконцентрированное на мне, в этой маленькой квадратной комнате без окон.

После того, как мне круглые сутки задавали вопросы, детективы наконец спросили,

есть ли у меня какие-то родственники, с которыми они могут связаться. Я качаю головой, они

просят о запросе Социального обеспечения, и меня оставляют в покое, остается только ждать. Мне

сказали, что мою маму ударили по затылку неизвестным предметом. Я говорила, что не знаю, кто

хотел причинить ей вред. Это правда. Два года назад, когда она была алкоголичкой и наркоманкой, список был бы километровым. Но я уверена, она была чиста, ведь она вернулась за мной, и никто

не мог знать лучше меня, если бы она снова взялась за старое.

Полиция предполагает, что к ее смерти причастна ее старая жизнь. Я не отрицаю, ведь

это вполне возможно. Уверена, что Аполлон и остальные жильцы дома знают что-то. Интересно

допросила ли их полиция? Если это так, они ничего не узнали. Ведь жильцы нашего дома не были

теми, кто сотрудничают с властями.

Дверь открывается, тот же детектив входит внутрь, держа в руке массивную папку.

Его зовут Брэди. Он очень молод для детектива и выглядит хорошо в этом строгом костюме. Его

темные волосы аккуратно подстрижены, а его светло-коричневые глаза передают сочетание заботы

и серьезности. Мне кажется, его специально прислали ко мне, потому что он ближе всего к моему

возрасту. Они наверняка думают, что мне будет более комфортно с ним. Глупо, я ни с кем не буду

чувствовать себя комфортно, по крайне мере сегодня вечером. Прямо сейчас я ничего не чувствую, и я этому рада.

— Твой брат на пути сюда,— говорит детектив Брэди.

Мои утомленные глаза расширяются, его нелогичное заключение пробуждает меня,

как ни один будильник на свете не смог бы. Интересно, в какую игру он играет?

— Он летит из Нью-Йорка, будет здесь завтра.

Он, по-моему, вполне серьезен. Я также, сидя на своем стуле, говорю:

— Я сказала вам, что у меня нет никаких родственников.

Его губы сжимаются в тонкую линию.

— Я просто знаю, что Социальное обеспечение связалось с ним приблизительно час

назад. Он сказал, что готов быть вашим опекуном.

Я громко засмеялась и закачала головой. Ему стало неловко.

— У. Меня. Нет. Никакого. Брата, — говорю я медленно, излагая каждое слово. Так он

точно поймет.

Детектив Брэди садится на стул напротив меня и кладет папку на столе между нами.

Он выглядит таким же усталым, прям как я.

— На самом деле, он у вас есть. Два года назад он подал заявку в суд на ваше

опекунство.

Он ставит руку поверх папки. Мои глаза скользнули от папки на него. Я снова качаю

головой, но он выглядит слишком уверенным.

— Думаю это ошибка.

— Ваша мать никогда вам этого не говорила?— спросил он.

Мой желудок сжимается, когда сомнения начинают заполнять меня.

— Твоя мать не говорила, откуда он?

— Штат Нью-Йорк,— отвечаю я, сжимая свои руки под столом.

Он кивает.

— Ваш брат до сих пор живет там со своей семьей. Ваша мать бросила его, когда ему