Шрифт:
Без мешка на голове я смог сориентироваться, оценить скорость корабля. Мне не пришлось развязывать верёвки, поэтому, нырнув, не терял время и дыхание, а уверенно рассчитав курс, поплыл к цели.
Цель - верёвка под кормовой надстройкой. Откуда бы ей там взяться, и откуда мне про неё знать? Ну, ничего я не знаю, конечно, но обосновано на неё надеюсь. Руда с Лютом придумали этот финт. Достать кусок линя нужной длины с их авторитетом несложно.
Они допущены к уборке офицерского сортира. Сам сортир - помещение в кормовой надстройке с дырой в палубе нужной величины. Вот Руда с Лютом должны были, пока я под трупами валялся, верёвку держать, а Плюшевый через ту дыру вылезти наружу, навязать на специальный рым на корме беседку и вылезти обратно. Про рым рассказал Стужа, типа, ищите, должен быть. Вроде, полагается иметь такой для разворота и буксировки судна шлюпками.
Вообще, очень уж обоснованной мою надежду назвать трудно, но мне после событий последних дней стали как-то фиолетовы шансы и вероятности. Ну и правильно, везение бывает только сумасшедшим, иначе это не везение. Поэтому-то по-настоящему везёт только психам. А кто ещё способен всерьёз что-то планировать, надеясь только на удачу?
Кому надеяться больше не на что. Короче, повезло мне. Беседка оказалась на месте. Беседка - это просто две петли под задницу, и ещё одна под спину. Чтоб я мог в ней сидеть до ночи. Здесь меня могли обнаружить, только засунув голову в дыру нужника. Или с другого судна. Но конвойный шлюп шёл впереди, а встречи в Атлантике нечасты.
Однако было совсем нескучно. Нормально качало, верёвки врезались в мякоть и тёрли, хотелось пить, хотя до воды было всего полметра. А когда усилилось волнение, дистанция временами сильно сокращалась, порой переходя в минус. Вдобавок нужником постоянно пользовались, и при неблагоприятном для меня ветре...
А учитывая стремление моряков ходить в полный ветер, он благоприятным для меня быть не мог. Чувствовал себя как ёршик в унитазе - обосрут, сполоснут, потрут об борт. Ещё и наслушался всякого. Оказалось что, люди на толчке любят поговорить о наболевшем. Избавляются от не нужного во всех смыслах. Комната разрядки, понимаешь.
Вдобавок Закари очухался. Поверил поганец, что взаправду живой и, конечно, сразу принялся жизнь критиковать. Понятно, виноватым во всём оказался только я, дух тёмный и грязный. Или демон? Погубитель и истязатель славного, доброго, ни в чём невиноватого Захарушки.
Скоротали времечко. Как стемнело, меня сверху из сортира окликнули ломким баритоном. Они и по вечерам там надраивали. Теперь-то я понимаю тяжесть их доли. Но почему-то мне их не жалко. Ну, ни капельки. Парни сбросили мне линь, я за него подвязался и сообщил в сортир, что руководство может меня подтягивать.
Подтянули, втащили через дырку внутрь. Не думал, что Заки-дристун в таком авторитете у легендарного Длинного Джека и Пола Головни. А они обниматься лезут к мокрому, обосраному, едва стоящему на ногах подростку!
– У нас получилось, братец!
– Руда, ты так радуешься, будто не верил, - еле ворочая языком, пытаюсь поддержать беседу.
– Я не мог поверить в подобный бред, извини... Ой, тебе ж трудно говорить!
– А ты, Лют?
– куражусь, как пьяный от своей маленькой победы.
– Я тоже. Ведь мы не психи, как ты, - извиняется Лют.
– Зато ты верил... или тебе было пофиг?
– Не знаю, Руда. Что теперь?
– выхаркиваю из себя слова.
– Теперь мы тебя потихоньку мимо вахтенных проведём в такелажку. Хотя бы ползти сможешь?
– Смогу, Руда.
– У тебя две задачи: главная - подготовка боцмана к вербовке, основная - люк в трюм из такелажки.
– Дык, его ж нету!
– А ты сделай. Вот тебе инструмент, - Лют протягивает мой ножик, - прячь и пошли помолясь.
Глава 7
Мир не без добрых людей даже в Атлантике, даже на корабле дураков. К кому ж податься сиротинушке?
– Добрый вечер, сэр боцман, сэр. Я тут немножко умер, сэр. Не откажетесь спасти мою шкурку ещё раз, сэр?
– вежливо обратился Захар к боцману, когда бедняга заглянул в такелажку проведать свою заначку. Пинту рому, спрятанную в канатной бухте.
Боцман подобрал с палубы челюсть, развернулся и ушёл. Отсутствовал пятнадцать, признаться не самых лучших, минут в жизни Зака. Вернулся с водой, сухарями, куском солонины и старым камзолом.
– Чтоб укрываться, тут бывает прохладно. До каторги собираешься прятаться?
– Хоть до Южного полюса, сэр боцман, сэр.
– Ты - ловкач, может быть, ещё побываешь там. Живи пока здесь, потом что-нибудь придумаем, - рожает стариковскую мудрость дядя Яша.
– Как выжил-то?
– Чудом, сэр боцман, сэр, - учтиво отвечает Зак, пережёвывая сухарь.
– Действительно, по-другому никак. Эх, жаль, сказать никому нельзя!
– Кому это, сэр боцман, сэр?
– Зак аж полсухаря с перепугу проглотил.