– А ты?

– Я только за убийство.

– Хм. Зак, а если я у тебя немного задержусь?

– До утра?

– До смерти.

– Не знаю, я днём не сплю, бьют. Ты ночами прилетай, будем болтать о том, о сём.

– За что бьют?

– За то, что мелкий. Кормят сухарями с плесенью, я на оправку не успел и обдристался в трюме, отпинали и прозвали дристуном.

– Почему не успел?

– Из-за сухарей, ещё меня от трапа оттолкнули, три раза.

– От какого трапа?

– Вон там люк открывают и верёвку сбрасывают на полчаса.

– А трап?

– Верёвка с узлами и есть трап.

– А если не сможешь залезть?

– Тогда жди, пока, кто на палубу пробился, парашу поднимут, потом в очереди стой, терпи. Не вытерпишь - обдрищешься в трюме, отпинают. И так пока не забьют, а когда забьют, на той же верёвке вытащат и выбросят в море. Всё, улетай, скоро утро, ссать охота!

– Зак, я на денек останусь. Лады?

– Нравится, когда бьют?

– Не нравится, потому останусь.

В башке взревели баззеры боевой тревоги. Зак внутренне сжался, набираясь отчаянья для броска. Только фигли готовиться? На ледяной решимости сталкера проверил моторику, ощутил каждый мускул. Ноги коленями к груди и резко вперёд.

Лёгкое тело пацана удивительно послушно. Когда ноги коснулись пола, трюмный люк приоткрылся. Длинный прыжок и в кувырок. На выходе из кувырка замечаю, что люк открылся полностью. Сверху хрипло заревело.

Слева и справа нехорошо. Один на низком старте, второй уже замахнулся. Присесть, уходя от удара и открытой ладонью первому в лоб. Поваляйся в гамаке, рано еще вставать. Над головой пролетел кулак. Теперь моя очередь. Локтем с разворота в солнышко. Удачно.

Задержался я с ними. Сзади уже подбегают. Уклон и передняя подножка. Здорово грохнулся! Однако, у нас дела, поссать-таки надо.

Прыгаю вперёд, снова в кувырок и на трап. Страдальцы на полу народ задержали, но несильно. Запнулись об тушки, но успели. Шустрые. Самому шустрому приз - подъёмом ступни в нос уже с верёвки. Быстро поднимаюсь наверх.

– Куда теперь, Зак?

– Вон клюзы в фальшборте, - ответил Зак, перестав визжать.

Он всё время утренней зарядки визжал от страха.

– Уёёёоу, здорово!

– Не от страха, значит, - думаю, замерев в нирване у клюза.

Сзади бежит народ и снова не понять чего орёт. Странно, Зака я понимаю, а тут не в зуб ногой. Ещё радовался, что английский за ночь выучил. Фигушки.

– Зак, чего они?

– Опять отпинают.
– Зак обреченно.

– На палубе? А вертухаи?

– А им за счастье, когда кого-нибудь из нас бьют.

Блин, толпой точно забьют. Сваливать надо, да и помыться не мешает. Разбегаюсь и прыгаю в море. Вдогонку снова кто-то хрипло орёт.

– Чего ему, малыш?
– спрашиваю у Закари в полёте.

– Куда ты, дурак? Акулы!
– уже под водой Захар голосит на весь мозг.

Акулы и прохладная вода - это неприятно. Пусть лучше изобьют.

– Вон спасательный конец, к нему давай!
– вопит в башке пацан.

Стежками быстренько гребу к веревке. Теперь нырнуть и, используя силу Архимеда и собственные... гм, не понять чьи, конечности выпрыгнуть из воды почти по пояс. Хватаюсь за конец и, подтянувшись, поджимаю ноги. Под самой задницей прошёл большой треугольный плавник. Фу-у!

Полез на палубу по-альпинистски. Хорошо, хоть борт невысокий, и пеньковая верёвка не скользит в мокрых руках. Залез. А дядька в смешном наряде надрывается!

– Зак, ну что ему опять?

– Ты это... полетай пока где-нибудь, я тут сам, - решает Захар.

Ага, полетай. А как? Может, представить, что уснул? Или в игре передал управление искину, а сам пошёл чайку заварить? Попробуем...

Ну, кино! Как страшный сон. Речь стала понятной. Тело ощущается, но не слушается. Во, бля!

– Ты что, оглох, ублюдок?

– Никак нет, сэр боцман, сэр

– Зачем в море сиганул?

– Помыться, сэр боцман, сэр.

– Хм. Иди за мной. Кэп хочет на тебя посмотреть.

Вот ё-ё-ё! Картинка двинулась. Тело идёт само.

– Сэр капитан, сэр. Вот этот вот...

– Зачем прыгнул за борт?

– Говорит, что хотел помыться, сэр капитан, сэр.

– Ха-ха-ха! Ну, раз ты так любишь чистоту, останешься на палубе чистить клюзы.

– Ай-ай, сэр капитан, сэр, - колокольчиком восторженно заливается пацан.