– Это... дети же..., - бурчит Плюш.

– Вот и давайте без пошлости!
– горько воскликнул Черныш, - я много над этим думал ещё тогда... на контракте... зачем это всё? За что?

– Ага, в окопах атеистов нет?
– понимающе киваю.

– Да, но тогда я молил Его, чтоб всё закончилось, чтобы выжить... а сейчас нам это ни к чему. Жить нужно, и пусть всё продолжается!

– А нафига?
– уже деловито уточняет Плюш.

– Ради познания мира, и обретения через него Бога, - как продекламировал Черныш.

– А зачем юным пиратам познание?
– мне хочется всё упростить, - вроде бы должно хватать простой веры.

– Ага, для кого это вера всегда была простой?
– неожиданно возразил Плюш.
– Парадокс, но для того, кто такой умный, что сам верить не способен!

– Ну, ладно, - не вижу пока смысла возражать, - и с чего начнём?

– С главного, конечно! С литературы!
– безапелляционно заявил наш идеолог.

Я отчего-то даже не удивился. Вот что ещё можно было ждать от пиратского фашиста-филолога?

В школах наши учительницы разной степени стервозности и страхолюдности убеждали нас, что литература учит разбираться в жизни и в людях. Причём им удавалось игнорировать тот очевидный факт, что сами они не могут являться эффективной рекламой предмета, и одним своим видом опровергают своё же утверждение. Но та ещё юность наша проходила в особой социалистической реальности, когда важнее было, как быть должно, а как есть - временные трудности, с кем не бывает! Потому мы твёрдо усвоили, что литература учит разбираться в жизни людей, особенно та, которая соцреализм.

Правда, с материалами по предмету возникли объективные затруднения, их вообще не было, а сделать самим, что-то написать, сразу было некогда, не на чем и не зачем - пацаны читать не умели. Вселенцы тоже не все умели читать по-английски, мы с Плюшем болтать-то только научились с грехом пополам. Но отодвигать литературу в отдалённую перспективу из-за такой ерунды как неумение читать даже не пришло в попаданскую голову фашистского филолога. Если верно, что литература учит жизни, значит, верно и обратное утверждение - жизнь вполне способна научить литературе.

Начал он с основ - с Му-му. Бессмертное это произведение в отличие от всякого декаданса имеет прочную научную базу и широкое философское толкование. Если сомневаетесь, проведите простейший эксперимент - в два сосуда с водой бросьте по лабораторной мышке и забудьте о них на полчаса. Когда вы о них вспомните, возможно, что для обеих уже всё закончится, но скорей всего хотя бы одна ещё будет поглядывать на вас с чисто научным интересом. Проявите взаимность, выньте мышку из воды, обсушите, покормите, дайте отдохнуть и снова погрузите животную в тот же сосуд с той же водой. А в другую колбу тоже с водой поместите контрольный неподготовленный экземпляр. Через полчаса можете смело идти за свежей мышкой, за одной, однажды "спасённая" точно ещё будет в относительном порядке поглядывать на вас с чисто научным недоумением. Ещё через полчаса... хотя топить такую прорву мышей не зачем, можете поверить - та мышка на одной лишь надежде на спасение продержится около суток.

У нас же под рукой были полные трюмы подопытных и прям под задницами замечательный водоём, Атлантический океан. Но, как и с мышами, всех топить было не зачем. Имелись у Черныша с Командором виды на британских морских пехотинцев и офицеров. Если лояльность простых моряков легко получили, даже не задавая лишних вопросов, насрать нам было на их лояльность по большому счёту, то с элитой дело обстояло иначе. Нам требовались не просто заверения в готовности сотрудничать - не верят пацаны пустым заверениям не понять кого.

Потому, ничего не объясняя и не обещая, просто выкинули их с "Забияки". А на "Д"Артаньяне", заметив сигнал, вовремя скорректировали курс, легли в дрейф, спустили шлюпки, погребли. Получилось у мальчишек не всё и не сразу, дети ж ещё, как-никак. Долго пришлось повторять и пробовать, пока не добились более-менее удовлетворительных результатов.

Всё-таки позитивная мотивация намного эффективней насилия. Пацаны выкладывались сверх возможного ради спасения человеческих душ и искренне переживали неудачи. Мы ещё и немного разнообразили номер, спасались с пленными за компанию. Не всегда ж спуск шлюпки с дрейфом устраивать ради одного человека! А если срочно нужно навестить Командора или дядю Ваню? Вот и отрабатывали, пользуясь случаем, с подстраховкой.

Пример, конечно, пришлось подавать лично самим. Впечатлений - масса, никак к такому не привыкну. Парусники ж только с берега или с других кораблей кажутся тихоходными, а из воды, когда с борта выпрыгнешь, вернее, когда уже вынырнешь из воды, только верхушки мачт среди высоких волн и разглядишь. Ну, если совсем дурной, и с перепугу начнёшь что-то разглядывать и вертеться. Плыть нужно, ориентируясь по волне, экономно расходуя силы, ни на что не отвлекаясь.

А эти оболтусы британские! Половина самостоятельно, без пинка и приказа за нами выпрыгнула, спасать они нас собрались! Внимание и забота, конечно, приятны, только их благородия в тот раз самих едва спасли, причём в основном моими с Плюшем стараниями, блин. Профессия наша, безусловно, романтическая, но как от этой романтики устаёшь! К штрафным мальчишкам у меня претензий нет, даже к девчонкам - такие уж нам попались одинаковые пиратские стервозы, всюду сопливым феминисткам дискриминация мерещится. Но от близнецов наших, до хруста сухопутных, такого ожидать было трудно. Не поняли они, видите ли, что это у нас учения! А когда поняли, попытались Плюшевого загрызть по ошибке, подумали, что это он придумал. Еле как успокоили психопатов, хотя гораздо проще было упокоить или, вообще, из воды не вытаскивать, как дети неблагодарные!