Даже появились иностранные специалисты, французы те же. Тоже, как отмякли душами, ну, слегка отмокнув тушками, с удовольствием принялись рассказывать о своей прекрасной Франции. Тут уже мы с Плюшем улыбались пацанам на их недоумённые взгляды. Оглядывались на нас мальчики, стесняясь без спросу жабоедов порезать. А французы как перед смертью спешили выговориться, пренебрегая порой религиозными и национальными чувствами пацанов.

Но мальчишки наши терпеливы, да и уважают уже право смертника на точку зрения и последнее слово. Убить человека по штрафным понятиям стало вполне себе естественно, но без хамства, культурно-вежливо, не теряя лица и при полном почтении к общественной морали. А ещё больше они почитают Командора, приказавшего включить французский язык в факультативную программу. Мы им так и сказали, правда, не объясняя слово "факультатив", но они и сами всё поняли по интонации - просто значит, нужно заткнуться и спокойно слушать, пока дорогой командир не рассердился.

На фоне франков даже португальцы, вообще союзники, не сильно выделялись спесью и презрением ко всему не португальскому и не католическому. Этой португальской гордостью они скорее стали ближе пацанам, понятнее, ребятки были ведь такие же снобы - приговорённые, фактически уже убитые маленькие изгои считали себя англичанами, а значит ставили себя выше всех. Просто в их мозгах так и было забито - англичанин это тот, кто выше всех не англичан.

Мы и не пытались оспаривать этот тезис, всё равно бесполезно и совершенно не зачем. Потому что было кому заняться этим и без нас, Захар и Грегори увлеклись. Во-первых, по тому же принципу "обучаться, обучая", во-вторых, пацанам нашим уже часто надоедало быть ведомыми, младшими, подчинёнными, и мы при любой подходящей возможности доверяли им управление. В конце-то концов это всё-таки их жизни! И самое главное - мы никак не могли заставить их хотя бы помириться, а лучше б и подружиться. Но они просто избегали друг друга, безошибочно определяя, кто из нас в данный момент рулит. И потихоньку договориться мы с Плюшем не могли - мысли же у нас с мальчишками общие. А могли мы как бы независимо друг от друга просто научиться одинаково думать, что было, в общем-то, несложно при такой уйме общих дел и забот. И решение лежало на поверхности - ну не пристало нам рассказывать всем о России, мы же демоны, секретные! Вот так естественно и случайно появилось у наших реципиентов общее важное дело - учить особо избранных секретному демонскому языку и особой, само собой секретной, культуре, тоже демонской, конечно. Да никаких понтов и шуток, наш язык не был совсем уж русским даже для казачат, хотя они его понимали лучше английского. А казачата тоже заслуживали грамоты, непросто им было сразу с английской начинать.

Интерес к секретному демонскому языку ожидаемо зашкалил. И не столько из-за своей секретности, в основном из-за Черныша. Современную английскую и прочую классику он с умным видом спихнул на офицеров и всех в этом деле сведущих. Кажется мне, что он в не нашей литературе был таким же, как и мы, дикарём. Зато что касалось наших сказок, он сам стал для мальчишек сказочным персонажем. Их завораживал сплав мудрой доброты и жестокости какого-то космического цинизма. Страшно, но притягательно до жути, как привидение. В смысле как всякое нормальное привидение, ну, характеры у нас такие, немного потусторонние.

Но Черныш даже в нашей компании личность незаурядная. При жизни и я б с ним связываться не стал, а сейчас ещё как посмотреть. Всё-таки на чужбине, русскоязычная община маленькая, помогать друг дружке нужно. Нам-то с Плюшевым культура изначально была фиолетова в крапинку, но нашлись образованные призраки. Они очень хорошо знали, что, чем выучить иностранный язык, проще только выучить сразу два иностранных языка одного корня тупо на сравнении-сопоставлении и за счёт усиления способностей к обучению. Изучение языков не просто так всегда было неотъемлимой частью образования, ведь оно самый доступный способ тренировки соображалки и памяти.

Изучая иностранные слова, приходится вспоминать много в повседневности почти забытых родных слов. И такая уж у нас была пиратская штрафная эта повседневность, что пацаны, лишь бы от неё отвлечься, готовы были учить даже марсианский. Но к их счастью у нас был Черныш, филолог, хоть и фашист немножко. Так этот фашист английским детям рассказывал только русские сказки, вернее всякие, но обязательно по-русски, чтоб пацаны друг другу переводили. В основном старались Захар с Гришей, то есть Зак с Грегори. Они в это дело естественным образом втянули казачат, а Джим сам втянулся, просто не отходил от нас почти.

Сразу всю прелесть языка Черныш передать ребятам не мог из-за скудости их словарного запаса, но нашёл простейший выход и отправную точку - частушки. В них бесконечно повторялись слова из одного набора, как стёклышки в калейдоскопе, и так легко было ввести в лексикон новое слово - всего лишь придумать новый народный шедевр! К окончанию нашего трудного похода вся нерусская пацанва орала на весь Карибский бассейн английский рэп пополам с русским матом или просто русским матом в чистом виде.

Что ж, трудно было ожидать, что малолетние уголовники сразу заиграют на арфах и запоют арии. То, что у них родилось, не поражало красотой и гармонией, как, впрочем, и все мы в первые мгновения своих жизней. Но со временем низкопробная плебейская попса стала вытесняться высоким искусством, в перевод поступили произведения из "вообще ещё ненаписанных". Особенно понравился мальчишкам пиратский Мальчиш Кибальчиш. Только у Черныша старший братец завербовался в колониальные войска и попал в плен, а потом был продан в рабство. А храбрый Мальчиш ушёл в пираты, стал атаманом, захватывал и грабил буржуинские корабли, даже фрегаты топил, как котят, напал на остров, поубивал солдат и плантаторов и, конечно, освободил брата. Редкая лажа, но пацаны тащатся.

Однако справедливости для, наговаривать на фашиста не буду - он не от лени избегал классику, не простоты ради. Если уж в ком-то из нерусских великих он был уверен, смело использовал. Иная классика в его подаче производила редкое впечатление, что, в общем-то, совсем неудивительно - на то и гении, чтоб пленять умы с сердцами. Вот никак же ему было без Свифта нашего Джонатана не обойтись! Он, хоть и успел родиться и вырасти, но, кажется, ещё не написал своё Скромное предложение, а фашист-филолог уже выдал его как реальный проект, который вскоре воплотят на Родине. Ребята, просто исходя из свифтианских резонов, совсем не заметили сатиры, со многим даже согласились, но в целом отнеслись к идее массово кушать деток бедняков скорее отрицательно. Разве что по праздникам, но, с их точки зрения, праздники вообще придумали бездельники, а их и простыми сухарями кормить не за что.