Шрифт:
— Дальше — больше! Смотри, — и Степан протянул другу газету «Наша жизнь».
«Чей ребенок?» — называлась статья.
— Степа, да что с тобой? — поразился актер. — Это даже не «желтая пресса», а… я даже не знаю, что. Такое же не читают нормальные люди!
— Не считая того, что у этой желтой прессы миллионные тиражи, — да, не читают!
— Ты где эту гадость достал?
— Неважно. А дело в том, что они пробрались в больницу и сфотографировали «Карту Беременной» Терезы Ивановны Тур и рассылают ее всем желающим по Интернету. В подтверждение того, что в статье написана чистая правда.
— И чей это ребенок?..
— Зубов, да ты спятил?
— У тебя тоже есть распечатка этой карты? Давай сюда. Так, сроки. Беременность с конца мая… Муж, скорее всего, отпадает… Кто остается? Ты, я да этот англичанин…
Владимир посмотрел на Степу — и осекся. Он понял, что еще пару слов в подобном роде — и он получит в морду. Жестоко, чем-нибудь тяжелым. Хотя бы этой банкой с рассолом… А чем тогда опохмеляться?..
— Если бы это была моя женщина, — Степан ронял слова медленно, весомо, тихим бешеным голосом, — если бы это был мой ребенок, пусть даже вне брака… уж поверь мне, их никто не стал бы склонять по всем СМИ.
— Ладно, прости. Меня уже тошнит от всех этих новостей. А что с англичанином?
— Да дался он тебе! Для артиста, про которого много раз печатали откровенное вранье, ты слишком доверяешь «печатному слову». Ты и правда ополоумел!
— А фотографии?
— Ты совсем идиот? Ревнивый идиот… С англичанином она познакомилась несколько дней назад в моем офисе. К нам, в Москву на натуру, приезжала съемочная группа ВВС — они снимают сериал про свою обожаемую британскую контрразведку, а мы у них, как водится, в образе любимого врага. В ушанке, кирзачах и с водкой. Мы организовывали процесс. Им нужны были натурные съемки в первопрестольной, а потом была культурная программа. По Красной площади их выгулять повезли, а у «бонда» британского что-то перемкнуло, он звезду включил — мама, не горюй…
Захотел пойти гулять один, без съемочной группы. Мы ему личную переводчицу, он начал перебирать девчонок — то произношение не то, то внешность… Прошелся по поводу русского гостеприимства. И чем больше мы старались ему угодить, тем более несносным он становился. А у меня в приемной Тереза оказалась, по своим делам заскочила. Она посмотрела на это безобразие, отозвала гостя ко мне в кабинет и произнесла речь. Начала с того, что лично у нее произношение хорошее, кембриджское. И что «для того, кто так чудовищно в фильме коверкает русские слова, говорить о лингвистике просто нелепо!». Что из всех британцев, вероятно, лишь их премьер-министр отличается хорошими манерами, о чем свидетельствует случай в Италии. Тогда он спокойно поднялся из-за столика и принес себе кофе, потому что не сильно вежливая официантка была занята…
Владимир заулыбался — он представил себе этот спич. И обалдевшую звезду британского телевидения.
— Дальше твоя Тереза лично повела выгуливать дорогого гостя на Красную площадь. Несколько часов потратила. Британец этот сильно извинялся. Девчонкам всем, гидшам цветы прислал — оказался нормальным мужиком. Уже после того как Тереза его отчитала, она назвала его «очень милым».
— И все? — обхватил Владимир голову руками.
— Потом она села в поезд и уехала на север, кажется. Она же в тот день была только проездом.
— Я помню тот день… — едва слышно пробормотал актер. — Я помню…
— Если тебя утешит, то Тереза упоминала о том, что они подружились. Кажется, до сих пор переписываются в «Твиттере».
Владимир тем временем вспоминал каждое слово, которое он сказал Терезе во время ссоры, а потом повторил Павлу перед камерами. Каждое слово словно взрывалось в его мозгу, доводя до сумасшествия.
— Степа! — наконец смог заговорить совершенно трезвый Зубов. — Что же мне теперь делать?
Глава тридцать первая
— Я не понимаю, чего вы так переполошились, — Тереза строго оглядела родственников, что примчались к ней на дачу в полном составе и теперь топтались вокруг, раздражая и мешая работать.
Мама, сыновья, Павел, Елена, Марья Ивановна… У всех были встревоженные лица. Все всплескивали руками. Все повторяли с одинаковыми интонациями: «И что теперь делать?» Вся эта суета раздражала неимоверно. Тереза устала повторять, что ее не трогают гадости, напечатанные в журналах и газетах. И даже гадости, которые муссируются в Интернете. И даже, гадости, которые про нее наговорил Владимир…
И это было действительно так. Книга по-прежнему хорошо продавалась. Значит, все остальное неважно. Конечно, ее читатели недоумевали — но не более того. Со вчерашнего дня, когда вышла статья о ее беременности, даже сочувствовали. Схватки ее поклонников с фанатками Владимира Зубова на просторах Интернета достигли апогея. Обсуждения новостей и попытки решить, кто виноват, перешли в стадию взаимных оскорблений. Очень-очень бурных. Это все было даже забавно. Только родственники понимать этого не хотели.