Вы уже когда-нибудь задумывались над тем, какие у младенцев сны? Они могут быть деликатесом.

Врач поймал меня, прежде чем я упала, и поддерживал мне, так, что я могла сопроводить его в кабинет, больше спотыкаясь, чем идя. Там он опустил меня на удобное кресло для посетителей, и взял мои дрожащие руки в свои.

– Вы не хотите слушать это, потому что не хотите чувствовать, барышня Штурм?
– Я ничего не ответила. Эмоции, которые настигли меня перед лицом панически кричащего ребёнка, уходили медленно. Один момент я хотела скорее упасть замертво, чем предстать перед чувствами, которые могут в этой жизни выбить меня из колеи, принадлежат они мне или нет. И моих собственных хватало мне полностью.

– Итак, это так, как я подозреваю ..., - сказал тихо доктор.
– Высокая чувствительность.

Я подозрительно подняла голову.

– Что всё это значит?
– спросила я едко, хотя головокружение отступало медленно.
– Вы хотели проверить меня? Поиграть? Речь шла вовсе не о пациентах, не так ли? Они были только средством для достижения цели.

– Вам будет нелегко в жизни, Елизавета. У вас высокая чувствительность, вы знали об этом? Человек с повышенной чувствительностью. Вы чувствуете даже то, что не касается вас лично, как будто это происходит непосредственно с вами. Это усложняет вам жизнь. И поэтому я не знаю, стоит ли вам следовать по тому же пути, что и ваш отец.

Мой отец ... Он знал моего отца?

– Вы знаете, где он находится? Может быть вы сами ... полукровка?
– высказала я без предупреждения и взволнованно то, что уже всё время как смутное подозрение мелькало у меня в голове. Врач весело рассмеялся. Так же и это, казалась, он хорошо отрепетировал.

– Нет. Нет, я не полукровка. Слава Богу. Можно я представлюсь? Доктор Занд (песок), специалист по сну. Вы можете называть меня Зандманн (песочный человек). Иногда я забываю, что на самом деле меня зовут Занд. Все здесь называют меня Зандманн.

– Елизавета Штурм, - ответила я вяло, хотя это было лишним, как зоб. Он ведь уже разузнал, как меня зовут. И не так, как я сначала думала через моего брата. – Значит, вы знаете моего отца.

– Да, очень хорошо. Он доверился мне. И я ему верю.

– Вы ему верите ..., - всхлипнула я и почувствовала себя на мгновение свободной. Доктор Занд протянул мне бумажную салфетку. Я хорошо высморкалась. Почему-то все с трудом подавленные слёзы собрались у меня в носу. Как только я освободилась от них, остаток решил побежать из моих глаз.

– Да. Я ему верю. Через регулярные промежутки времени он давал мне знать, что с ним всё в порядке. Но теперь ...
– Он посмотрел на меня вопрошающе.

– Он пропал без вести, - закончила я хрипло его мысль.
– С Нового года. Значит, вы не знаете, где он может быть?

Доктор Занд покачал головой.

– Нет, мне очень жаль, Елизавета. Я не знаю. Всё, что я знал, что у него есть дочь, которая тоже во всё посвящена. Которая ... да, которая даже связалась с одним из них. Вы храбрая, Елизавета. Если не сказать, совершенно легкомысленная.
– Улыбка промелькнула на его губах, и в этот раз у меня не появилось чувства, что она натренирована.

– Это, наверное, зависит от того, с какой стороны посмотреть, - ответила я вызывающе.
– Хорошо, вы хотите знать, кто это сумасшедшая, которая влюбилась в Мара. Вуаля, вот я и здесь. Но почему вы просто не позвонили мне? Зачем трюк с предложением работы уборщицы? И для чего это посещение пациентов? Я не ваш экспериментальный кролик.

Его улыбка стала ещё шире.

– Я хотел проверить ваш инстинкт. Очевидно, он работает превосходно.

– Вы бы могли просто позвонить мне.

– Я не хотел в телефонном разговоре употреблять слово Мар или похищение снов, - ответил господин Занд безучастно.
– Береженного ...

– ... Бог бережёт. Я знаю. Это одна из моих любимых поговорок.
– Я хрипло выдохнула.
– Но что, по-вашему мнению, заставило меня прийти сюда, вместо того, чтобы позвонить или написать сообщение на электронную почту? Я ведь не ясновидящая. Это было глупой случайностью, потому что мне как раз больше не чем было заняться, - сказала я, и почувствовала всем телом, что я соврала.

– Вы сомневаетесь в силе интуиции, барышня Штурм?

– Я не предрасположена к эзотеризму, - ответила я холодно. Доктор Занд звонко рассмеялся, но тут же снова успокоился.

– Посмотрите ещё раз на письмо. Не читая его. Рассмотрите картину в целом.

Вздохнув, я развернула его.

– И что общего это имеет с моей интуицией?

– Интуиция не подчиняется эзотерики. Она слушается логики. Она руководствуется приметами. Это я говорю в буквальном смысле. Приметы ...

Я не стала фокусировать свои глаза, как тогда, когда я стояла с Колином рядом с Луисом. О. Теперь я это тоже увидела - и внезапно поняла, что имел в виду доктор Занд. Это были первые буквы первых трёх предложений, каждое из которых было помещено на значительном расстоянии друг под другом. Л, E, O. Лео. Мой отец.