– Химикатов?
– спросила я настороженно.

– Да. Для проявления. Или ты хочешь запись видео с атакой Мара отдать в чужие руки? Кроме того, у нас нет времени для таких шуток. Я собираюсь проявить сам весь этот хлам.

Тильман отвечал теперь лишь неохотно. Я его обременяла. Но мне его рвение было только на руку. Чем быстрее мы сможем предоставить Паулю доказательство, тем лучше. И, в конце концов, мне тоже нужно было позаботиться о некоторых вещах, хотя они казались мне менее привлекательными, чем то, что собирался сделать Тильман. Это была работа домохозяйки. Сегодня была пятница. Мне не осталось и двадцати четырёх часов, чтобы организовать ужин. Самое время посвятить в это Пауля. Ему не должно придти в голову завтра вечером заняться чем-то другим.

– Эй!
– воскликнул Тильман, когда я захотела удалиться.
– Мне будет нужен Volvo.

– У тебя нет прав, Тильман.

– Господи, ты что, с недавних пор вышла за муж за закон? Что с тобой такое, Эли? Когда посреди ночи я должен был отвезти тебя к Колину и Тессе, тебе на это было наплевать, были ли у меня права или нет. Тогда ты просто делала, что было нужно, и не задавала глупых вопросов.

– Но теперь я за тебя в ответе, разве ты не понимаешь?

– Не в ответе. Вовсе не в ответе. Я и сам могу о себе позаботиться. Ладно, другое предложение: ты отвезёшь меня через весь Гамбург в Фульсбюттель. Именно там находится камера вместе с принадлежностями, которая продаётся и которую я мог бы забрать. И честно скажу тебе Эли, после нашей поездки сюда я знаю, что это опасно, когда ты сидишь за рулём. Ты ездишь как подпалённая свинья. А твои мысли всегда где-то блуждают.

– Ладно, пожалуйста!
– зашипела я и бросила ему ключ от машины на колени.
– Ты можешь быть таким навязчивым! Блин!

Тильман только усмехнулся, прежде чем снова обратить своё внимание на компьютер. Я взяла две чашки кофе из кухни, нажала локтем на ручку двери, ведущую в комнату Пауля, и осторожно протиснулась в неё.

Пауль лежал на боку, спиной ко мне, лицом к окну. Я застыла на месте. Я не слышала звука дыхания. Но Тильман ведь сказал ...

– Я не сплю.
– Пауль с трудом поднялся и прислонился к спинке кровати. Его волосы образовали взъерошенное птичье гнездо, а на левой щеке складки подушки после сна оставили глубокие борозды. Он выглядел так, будто участвовал в тяжёлых боях.
– Уже как две минуты. Почему ты так хлопаешь дверью?

– Разве?
– спросила я, изобразив невинное выражение лица.
– Вот, кофе для тебя.
– Пауль постучал рядом с собой по подушке, приглашая меня сесть.

– И для себя, как я вижу. Ну, подойди же ко мне, Люпенька.
– Он взял пульт дистанционного управления стереосистемой, которая стояла на комоде, и выбрал одну из своих чилл-аут коллекций. Когда я оставалась одна после обеда в этой квартире, я постепенно все их прослушала и даже нашла несколько песен от Моби, которые ещё не знала. Мне начинала нравиться эта музыка, хотя я не знала, для чего она была нужна Паулю. Она помогала ему оправиться после его ночных сражений?

Мы пили кофе, слушали нежные, ласковые звуки и несколько минут не говорили. Я могла бы просидеть здесь с Паулем целую вечность, ноги завёрнуты в одеяло, голова склонена на его плечо. В эти светлые утренние часы я могла вытеснить из мыслей то, что случалось здесь почти каждую ночь. Мар отдыхал, а мы могли перевести дух и подготовиться.

– Ты ..., - начала я вяло.
– Я кое с кем тут познакомилась, с девушкой, и я её пригласила. Сюда.

– Ты с кем-то познакомилась? Где?
– спросил Пауль с интересом.

– В Кунстхалле. Мы случайно разговорились.
– О, как это было классно, не обманывать. Мне нужно насладиться этим, прежде чем всё закончится. Я на один момент остановилась и посмотрела на Пауля. «Говорила ли я тебе уже, что люблю тебя?», подумала я.
– Её зовут Джианна. Она придёт в субботу. И я... я буду рада, если ты тоже там будешь.

Пауль улыбнулся.

– Конечно. Почему бы и нет? Я ничего другого не запланировал, а Францез всё равно весь день будет в Берлине, потому что ...

– О, круто. Не пойми меня неправильно, Пауль, но Францёз иногда слишком утомляет, и я думаю, ему не нравятся женщины.

Пауль решительно покачал головой.

– Нет, ты ошибаешься, Эли. Францёз ничего против женщин не имеет. Он может быть очень обаятельным, когда захочет.

– Что же. Со мной, значит, он этого не хочет.

– Не бойся. Как я уже сказал, он будет в Берлине и вернётся только поздно вечером. На переговоры о контракте он всегда ездит один. Что бы я ни делал, он не берёт меня с собой. Он говорит, что я слишком грубый в общении и отпугиваю людей.

– Ты?
– Я коротко рассмеялась. Пауль был всегда человеком, который притягивал людей к себе. Он буквально в считанные минуты мог как мужчин, так и женщин при помощи шутки или какого-нибудь замечания заставить открыться. Он даже ладил с Тильманом. Хорошо, его шутки не всегда были веселыми. Тем не менее, он был определённо намного симпатичнее, чем Францёз.

– Мы почти не разговаривали в последние дни, сестричка. Как идёт твоя терапия?
– О да. Моя предполагаемая терапия у доктора Занд. Господи, про неё я совершенно забыла. Теперь мне придётся броситься в омут обмана.