…Опоясанный оружейной перевязью Густав расправил под ремнем складки короткой воинской туники – рыжей, как пески Срединной пустыни, и пошел через комнату к двери. Высокорослый трансформер ее предупредительно распахнул, и Шип, мазнув по трансу взглядом, насмешку все же разглядел. Не на лице, хранившем зафиксированное выражение, издевка мелькнула в глазах шпиона. Но этого было достаточно, чтобы Густав вновь почувствовал подвох – неправильно оформили приглашение для бывшего начальника охраны. Неправильно!

Полковник вышел из каморки и увидел, что за ее порогом столпилась добрая половина цирковой труппы. Заинтригованные появлением дворцовых вестников артисты заполнили широкий коридор, и Саулу пришлось взмахнуть веером-кисточкой, требуя освободить дорогу.

Тут надо сказать, что этот жест чиновник сделал зря. На взмах кисточки отреагировала только цирковая собака – мелкая, но темпераментная болонка. Она с лаем бросилась на надменного посланника, и Саулу пришлось утратить важность, шустро юркнуть за спины трансформеров. А циркачи, как стояли плотной толпой, так и остались в неподвижности. Угрюмые и ждущие.

Шип наткнулся взглядом на взволнованное личико своей любимицы – юной канатоходки Милены. Девушка умоляла взглядом ответить на невысказанный вопрос: «Что случилось, почему тебя уводят?!» Похожая тревога читались и на прочих лицах. Шип улыбнулся:

– Все нормально, ребята. Все хорошо. Я схожу во Дворец…

– Ты вернешься?! – перебил Тимур.

Густав накрыл широкой ладонью худенькое плечо акробата и кивнул.

– Конечно же вернусь, Тимур. Не переживай.

Малолетний артист скривился, а Шипу показалось, что он готов расплакаться – дворцовый чиновник оформил свое появление со всевозможной помпой и заставил труппу волноваться!

Густав мысленно приласкал Саула «надутым недоумком», улыбнулся друзьям и, протискиваясь в толпе, чувствуя, как в спину дышат трасы, пошел по длинному цирковому коридору к служебному выходу.

На жаркой улице посланников и Густава ждала карета. «Хорошо хоть не тюремная», – разглядывая немолодого равнодушного кучера и пару лоснящихся лошадок, почему-то подумал Шип. После появления трансформеров полковник мог ожидать чего угодно – поражение в правах продолжит действовать еще восемь дней, а у него, как бывшего начальника охраны правительственной резиденции, влиятельные враги имеются.

Но карета, хоть и красовалась гербом дворцовой канцелярии, была вполне обычной, а рыхловатый дядька-кучер не имел оружия. И судя по тому, как мгновенно он вытянулся во фрунт при виде показавшегося Саула, тот и в самом деле не был пешкой в придворной иерархии.

Но это обстоятельство совершенно не польстило Шипу и не избавило его от подозрительности. За бывшим шефом безопасности не могли отправить второсортного слугу. «Но вот зачем к Саулу приставили двух трансов?» – Этот вопрос не оставлял полковника до самого Дворца.

Если встать спиной к портовой бухте и поглядеть на недалекие горы, оцепившие столицу с севера, то первым делом в глаза бросалась резиденция правителя, которую все называли попросту Дворцом. Величественное здание занимало огромное плато, оно как будто вырастало из скалы. В мире, где практически безраздельно правит магия, прямые линии, способные создать углы, считались дурновкусицей (ведь всем понятно, что в углах способна притаиться злотворная ворожба!). Плавные изгибы стен и крыш придавали Дворцу видимость легчайшей пены, что выдавилась из скальных пород, заполнила собой расщелины и вольно выплеснулась на плато, свисая полукруглыми наплывами над ущельем с севера.

Дворец всегда поражал Густава великолепием и совершенством линий. В полдень, когда солнечные лучи падали сверху на зеленоватые искрящиеся стены, он напоминал полковнику гроздь винограда, свисающую с титанической фруктовой вазы. Шип прекрасно помнил прохладу помещений резиденции и запах благовоний, курящихся в парадных залах. Огромные помпезные помещения церемониальных залов нынче редко посещались – Пантелеймон не выносил затратных празднеств, но дворцовые колдуны все равно окуривали их, спасая резиденцию от тлетворной магии. Любой, кто посещал Дворец, выносил на себе изумительные запахи, одежду, вобравшую в себя аромат благовоний, многие хранили поколениями, не стирали. И одежда – пахла. Пахла напоминанием о посещении, дарила благость и причастность к высшей власти. В простонародье считалось, что эти фетиши способны исцелять.

Густав к доверчивым согражданам не относился. Хотя и думал, что уверенность в хорошем способна помогать. Он как-то видел: рана, на которую его однополчанин наложил «волшебный» лоскуток от одежды прадеда, и вправду затянулась на удивление быстро. Вера – штука не последняя. Страх убивает, надежда исцелит и безнадежного больного.

Разъездная карета дворцовой канцелярии лихо подкатила к воротам внешнего периметра Дворца. Густаву не было надобности выглядывать в окно, он и сквозь стену кареты увидел как изумленно вытянулось лицо начальника караула – капитан тоже был видящим, пробив карету взглядом он мгновенно опознал приехавших и узнал в одном из них бывшего начальника. Большинство охранников Дворца принадлежало к касте Видящих, способных разглядеть упрятанное на телах оружие, увидеть скрытую опасность за дверью и даже скальным выступом.