— Анна Эверард. Она не замужем и живет с трехлетним сыном. Камилла решила, что это ребенок Патрика, иначе за­чем он посылает ей деньги? Камиллу оскорбило, что он скры­вает от нее это обстоятельство.

— Патрик признал, что ребенок его?

— Нет. Он просил ее оставить мысль о разводе и сказал, что не имеет никакого отношения к этому ребенку, но зачем посылает деньги, объяснить отказался. — Элен застенчиво взглянула в лицо собеседнику. — Вас, наверно, удивляет, откуда я все так подробно знаю? У Камиллы в Лондоне зна­комых, кроме меня, не было. Она из Ноттингема, как и я, мы жили по соседству и с детства дружили. Камилла по натуре замкнутая, но со мной была откровенна.

— Мисс Чартерис, давайте вернемся к письму. Здесь на­писано, чтобы леди Камилла взяла его с собой, однако оно у вас.

— Камилла допускала, что ее заманивают в ловушку. После того как в их доме умерла Луиза Олбени, она пере­стала доверять окружающим.

— А своему мужу?

— Мистер Бэрридж, — медленно произнесла Элен, — в письме сказано, — забрав у Бэрриджа письмо, она прочитала: — "...кое-кто из окружающих вас лиц сыграл в его смерти не столь невинную роль, как вы думаете»". Камилла не показала письмо своему мужу и даже не оставила его в своем доме, а отдала мне. Вы понимаете?..

Бэрридж помрачнел. Теперь стало очевидным, что ночью в комнате Камиллы искали это письмо — единственную улику против убийцы. И леди Камилла, желая сохранить письмо в надежном месте, увезла его из дома Патрика Карлайла.

— Заберите это письмо, — решительно сказала Элен, пре­рвав размышления Бэрриджа, — и делайте то, что считаете нуж­ным. Камилла была против вмешательства полиции, но ее застрелили и оклеветали, приписав убийство, совершенное другим. Поступайте теперь по своему усмотрению.

Отдав письмо, Элен Чартерис сняла с себя ответственность за дальнейшее и переложила ее на Бэрриджа. Теперь доктор должен был передать письмо в полицию, однако такой шаг неизбежно привел бы к аресту Патрика Карлайла. Перед Бэрриджем со всей остротой встал вопрос: не покрывает ли он убийцу? Его мысли вернулись к Луизе Олбени. Что же про­изошло в действительности: она ввела в заблуждение Глове­ра, бросив фразу о леди Камилле, только чтобы не раскры­вать преждевременно подлинной причины, приведшей ее в тот вечер в дом Карлайлов, или Гловер обманул полицию? Что же собиралась сказать Луиза на самом деле? Приглашенных свя­зывало лишь одно событие: все они присутствовали при гибели Роджера Карлайла. Бэрридж больше не сомневался, что речь должна была идти о смерти Роджера; тогда становилось понятным присутствие Альберта Ли и его собственное, ведь Патрик и его пригласил по просьбе Луизы. То, что Патрик и сам хотел, чтобы он приехал, — уже другое дело. Бэрридж представил, как должна была разыграться сцена. Вот все, обязательно все без исключения, собрались в гостиной. Сидят и ждут. Смотрят на Луизу. Она, пожалуй, встает и становится так, чтобы видеть всех и чтобы ее все хорошо видели,- она же обожает театральные эффекты. И... Бэрридж остановился. Что-то не ладилось. В этой сцене он представлял Луизу обязательно в роскошном вечернем платье - она же будет в центре внимания, — однако он прекрасно помнил, что Луиза была одета в обыкновенный темно-серый костюм.

"А не делаю ли я из мухи слона?" - одернул он себя. Однако учитывая характер Луизы и ее враждебное отношение к леди Камилле... В доме врага надо быть на высоте, вряд ли Луиза пренебрегла такой существенной для нее деталью, как вечернее платье. Но тогда получается, что, выезжая из дома в среду утром, она еще не предполагала, что в четверг ром окажется у Карлайлов. К Гловеру она приехала в час, а Патрику позвонила в три — за эти два часа она что-то узнала, причем не выходя из дома. Горничная Гловера чего-то боя­лась... Что если она слышала из разговора Луизы с Ли нечто, сильно ее напугавшее? Иначе почему она старалась умолчать о телефонной книге, открытой на букве "Л”?

У Бэрриджа была прекрасная память — из рассказа ин­спектора Мортона он помнил, что горничную Гловера зовут Марта Во. Дело было за малым: оставалось явиться в дом Гловера в его отсутствие и заставить Марту Во сказать то, чего она не сказала полиции, то, что она слышала из разго­вора Луизы с Альбертом Ли. Бэрридж внутренне усмехнул­ся — сущий пустяк, да и только, однако он зашел уже слиш­ком далеко, чтобы отступать.

Он набрал номер телефона Гловера, чтобы выяснить, дома ли тот. Ему повезло: Гловер отсутствовал. Женский голос сообщил, что мистер Гловер будет вечером. Бэрридж посмотрел на часы — пятнадцать минут третьего, а езды до дома Гловера около двух часов. Он вышел на улицу и оста­новил такси.

Доктор быстро отыскал нужный дом, толкнул незапертую калитку, прошел через большой, запущенный сад и, не найдя звонка, постучал. Дверь открыла женщина лет трид­цати. Мельком подумав о том, что его собственные действия носят не совсем законный характер, Бэрридж, спросив для проверки, дома ли мистер Гловер, и получив отрицательный ответ, сказал: — Мне нужна Марта Во.

— Это я, сэр. Что вам угодно?

— Мисс Во, — строго произнес Бэрридж, — в деле об отравлении вашего хозяина и его невесты нам надо уточнить неко­торые детали.

Марта Во изменилась в лице.

— Так вы из полиции...

Бэрридж промолчал, воспользовавшись тем, что фраза звучала скорее утвердительно, чем вопросительно. Горничная пригласила его пройти в дом, но доктор отказался.

— Не стоит, у меня к вам всего несколько вопросов. Чем занималась мисс Олбени после того, как приехала?

— Вместе с мистером Гловером она пошла в сад. Погода была хорошая, и они пробыли там часа два. Потом мисс Олбени позвонила, я уже говорила.

— Да-да, — кивнул Бэрридж. — Она позвонила сразу, как вошла в дом?