— Ари! У тебя нет выходных! — кричал мой работодатель. — Так что живо одевай трусы и приезжай в офис! Нужно подготовиться к делу.

Я тут же бросил практически неуловимый, отработанный с годами взгляд в угол моей гостиной.

— И когда ты успел? — я угрожающе усмехнулся.

— Что?

— Что? Чего нервничаешь? Когда твои мелкие камеру успели поставить?

— Поговорим на месте, Ари. Я отключаюсь.

— Ну рискни и потеряешь лучшего наёмника. И можешь прямо сейчас начинать переводить МОИ деньги на МОЙ счёт.

Тим судорожно вздохнул в трубку.

Я приблизился к углу комнаты, оторвал со стены маленький чёрный «глаз» и сжал в кулаке.

— И сколько их здесь, Робин?

— Я не Робин! — явно нервничая, пыхтел Тим. — На кухне ещё один. Больше нет.

— Это хорошо, — я улыбнулся, точно зная, что камер здесь гораздо больше и скорее всего этот старый извращенец ещё недавно жевал поп-корн, а второй рукой удовлетворял себя сам, наблюдая, за мои сексом с официанткой у которой четвёртый размер груди. — Тим?

— Чего ещё, Ари?

— Выстави апартаменты на продажу.

— Что?! Ты ведь их только купил!

— Я только что передумал. Ты прав, эта квартира мне не подходит. И мне здесь не нравится, — я разжал кулак, посмотрел на маленькую чёрную камеру, размером с рыбий глаз и широко улыбнулся. — Тим, ещё кое-что?

— Что?

— Тебе нравится мой зад?

— Только попробуй!!! Ари!!! Ари, мать твою!!! Убери её оттуда! Ари! Живо приезжай в офис!

Я повесил чёрный «глаз» на место и решил вернуться в спальную, пока официантка не решила, что может рассчитывать на завтрак.

— Ари!

— Я отключаюсь, Тим.

— Немедленно в офис!

— Да пошёл, ты Робин. У твоего Бетмена сегодня выходной.

Глава 2

Тея

Филадельфия, штат Пенсильвания

6:31 am

Сегодня мне снова приснился тот кошмар о пожаре.

Сегодня воскресенье. Выходной.

Сегодня 19 ноября.

Сегодня мой день рождения.

Сегодня мне исполняется 21.

И сегодняшний день я ненавижу точно так же, как и все остальные дни своей жизни.

— Привет, — сказала я тёмному неровному пятну на потолке моей съёмной квартиры, в которой вот уже второй год подряд волочу своё жалкое существование. Пару недель назад нас затопило. И одновременно с тем, как появилось это пятно, с которым я теперь здороваюсь каждое утро как с лучшим другом, пришлось попрощаться со своим матрасом, который благодаря этому пятну превратился в ничто.

Чтобы что-то приобрести, надо что-то потерять. И наоборот. Нет, я не псих. Или псих. Не знаю, кто я. Решать не мне. Я просто лежу на полу своей крохотной съёмной комнаты с одним единственным малюсеньким окошком в противоположной от двери стене, на чьём-то вонючем дряхлом матрасе, что предоставила мне хозяйка квартиры и слушаю невероятные стоны – следствие невероятного, судя по всему, оргазма, что доносятся из соседней комнаты.

Моя соседка – панк. И друзья у неё – панки. А панки любят крепкие напитки, вечеринки, травку и секс. Вчера в нашей квартире как раз и состоялась такая вечеринка. И судя по стонам из соседней комнаты, она всё ещё не закончилась. Что касается меня: я не люблю вечеринки, не особо люблю крепкие напитки, не курю травку и…

Секс?

Обычно я тяжело вздыхаю, когда разговор заходит об этом.

Последний секс у меня был в шестнадцать, и тот, кто меня насиловал тот ещё мудак. Не пугайтесь. Просто забудьте об этом. Этот мудак был моим парнем, а когда я ему отказала, на одной из шумных вечеринок в доме его друга, он подсыпал мне в колу какой-то порошок и лишил девственности в одной из тёмных спален. Говорили, я не особо-то и сопротивлялась.

Этот мудак был сыном прокурора. И в итоге, в мудаках осталась я.

Я уехала из маленького Спрингфилда в Филадельфию. В город, в котором вроде бы родилась.

— Те-е-ея-я-я! — в дверь раздался громкий стук. Я отбросила своё любимое пуховое одеяло в сторону, одела халат и впустила в комнату мою соседку Нору. В нос тут уже ударил горький запах алкоголя и чей-то блевотины. Возможно её собственной.

Я сложила руки на груди и невыразительно посмотрела на соседку. Опять сейчас в любви начнёт клясться. Нора - бисексуалка и стоит ей выпить, я вдруг становлюсь для неё самой ослепительной, самой потрясающей и самой сексуальной девушкой на свете. В другое время Нора со мной не разговаривает, считая меня монашкой и занудой. Жуткой монашкой и стрёмной занудой.

— Те-е-еяяяя… — простонала она, подпирая спиной дверной косяк и опустив голову, так что длинные чёрные пряди волос сосульками упали вниз, пряча лицо с наверняка сверх ярким макияжем. — Те-е-е-я-я… — стонала она, подняла голову и криво улыбнулась. — Тебе ведь уже есть двадцать один? И ты самая трезвая.

— Я в принципе трезвая.

— Единственная трезвая! — усмехнулась Нора и подмигнула карим глазом с размазанной тушью. — Ты ведь знаешь, как я люблю твою упругую попку? Будь другом… съезди в магазин, можешь взять мою тачку. Купи пару бутылок водки и чего-нибудь пожевать… ну, там, чипсов каких-нибудь. Сдачу можешь оставить себе… А! Ещё презиков купи. Побольше.