— Здравствуйте. Я ждала вас… э, как вас зовут на самом деле?

— Сергей.

Она фыркнула.

— Ну, здравствуйте, Сергей. Я хотела сказать, что ваша выдумка была отличной.

— Вы поняли, что это ловушка? (Она кивнула.) Когда?

— Поняла, когда вы начали рассказывать, как это безопасно.

— Я где-то проврался?

— Нет, наверное. Я ничего не понимаю в мундеринге, но… я заметила, что вы врете.

М-да. И я ведь замечаю, когда кроха Джонни хитрит: «Дядя Серж, да мне просто мама велела не есть брокколи!» Я ничего не понимаю в брокколи — мало ли, вдруг на него бывает аллергия, — но услышав это «мама велела не есть», сразу позвал сестру. А Джонни, наверное, тоже казалось, что он врет убедительно, и с товарищами по детскому садику такое, вероятно, прокатило бы. Многофакторный анализ, чтоб его.

— Почему же вы не отказались?

— Не было хорошего предлога. Все уже знали, что день у меня завтра свободный. Я думала, не сказать ли, что плохо себя чувствую. Но Кэтрин сообщила бы врачам, а я не планировала сдавать анализы так рано. То, что вы со временем до меня доберетесь, я понимала, но хотела еще две недели… Вот и подумала, что смогу как-нибудь выкрутиться.

— Но не смогли?

— Я хотела молчать, думала, вы не выдержите. Ведь у вас был запасной вариант. Но потом мне стало страшно. Я подумала: вдруг что-то пошло не по вашему плану и вы правда не знаете, что делать? И сами погибнете, и наши… Глупо, конечно. Но я испугалась.

— Извините меня, Аруна. (Ага, Островски, добавь еще «не мы такие, служба такая».) Если бы я знал, что вы в положении…

Она рассмеялась.

— Но вы не могли этого знать. А ваша подруга мне прислала цветок. Она тоже у вас работает?

— Нет, она действительно ботаник. Аруна, я могу задать вам вопрос?

— Конечно, можете.

— Чего вы добиваетесь? Вы хотите остаться в Сэнгере?

— Да.

— И вы для этого соблазнили Баумгертнера?

— Соблазнила? Как это говорится — да будет стыдно тому, кто подумает дурно!

Глаза Аруны блеснули, она сжала губы так, будто сдерживала смех. Сергей смутился самым дурацким образом, от души надеясь, что она хотя бы не читает мысли. Детский смуглый пальчик с розовым ноготком водит по черным и алым буквам на волосатой коже: «На каком это языке, Эрв?.. И что это значит?» И волосы, шелковым крылом переброшенные через плечо, и вовсе не детская грудь, и этот придурок, счастливый и самодовольный… Сергей покрутил головой, отгоняя просящиеся на язык формулировки вроде «цинично использовала».

— Мне нужен ребенок, — просто сказала она. — Ввести этот вектор взрослому — полдела, надо, чтобы он был с рождения. Я хотела близнецов, жаль, что не получилось. Думаю, я буду хорошей мамой… если они мне позволят. А Эрвин умен, и он неплохой человек. Передайте ему, пожалуйста: я рада, что отец именно он.

— Его теперь, вероятно, отправят на Землю. И если без черной метки в личном деле, это можно будет считать везением.

Она дернула плечом: школьница-хулиганка, которую стыдит учитель.

— Он ни в чем не виноват, сексуальные контакты на базе не запрещены. Никто не мог знать, что имплантат не сработает. И ему на Земле будет лучше. (Сергей в свою очередь подавил улыбку: она говорила как будто о дикой зверушке, которую необходимо выпустить в естественную среду обитания.) И он будет соавтором статьи, Кэтрин об этом позаботится: она щепетильна в таких вопросах.

Героем статьи он будет, «практически здоровым мужчиной Б.», биологическим отцом Того Самого Ребенка, мрачно подумал Сергей… стоп, она, кажется, о чем-то другом?

— Какой статьи?

Она взглянула с недоумением:

— Ну, мы ведь получили довольно красивые результаты. Это надо публиковать, а Эрвин участвовал в работе, Кэтрин его не выкинет из списка авторов. Но он теперь вернется на Землю и там примкнет к какой-нибудь научной группе. Ченнаи, Беркли, Пущино — после Сэнгера его возьмут куда угодно, на его выбор. И к тому же он в курсе наших идей. Понимаете, в нашей работе важен даже намек на то, где искать и как. Это очень ценно, и он будет в своем праве, если расскажет новым коллегам. А Кэтрин это понимает, значит, она будет форсировать работу! Чтобы наша статья вышла первой.

И замолчала, как будто сказала все, что нужно.

— Наверное. И что?

Аруна снова рассмеялась.

— Кэтрин сделает все, чтобы я могла продолжать работать. Даже в статусе обвиняемой. Даже беременная. Кэтрин и Йозеф, они оба. Я буду продолжать работать.

— Ну это, положим… (А, собственно, почему нет, Островски, назови хоть одну причину…) С этой штукой в крови вас никто не пустит в лабораторию.

— На лабораторию я плевала. Вводить программы синтеза возьмут новенького, желающих на Земле полным-полно. Мне нужен только компьютер.