— Я готов уступить тебе всю восточную половину, Вар, и весь скот, — сказал Атрет, совершенно не жалея о сказанном. — Феофил получит долю из моей половины. Это тебя устроит?

От удивления Вар какое–то время не мог вымолвить ни слова.

— Ты отдаешь ему самую богатую часть угодий, — сказала Фрейя, поразившись не меньше.

— Да, я знаю. На восточной половине и самые лучшие пастбища для скота, — отметил Атрет, по–прежнему глядя на своего младшего брата в ожидании ответа. — Ну? Так что ты скажешь?

Вар от неожиданности даже попятился. Поморщившись, он сел и посмотрел на старшего брата так, будто впервые его видел. Половина земли и весь скот? Атрет мог взять себе все, и никто не оспорил бы его право так поступить. Но вместо этого он отдает Вару лучшую долю наследства. Атрет имел полное право вообще ничего не оставить младшему брату, несмотря на все старания Вара сохранить наследство. В действительности Вар вполне допускал такую возможность в случае возвращения Атрета, при этом надеясь в душе, что брат никогда не вернется.

— У тебя сын, Атрет, — сказала Фрейя, удивляясь его решению. — Неужели ты отдашь его долю наследства какому–то чужаку? — Что случилось с ее сыном? Неужели этот римлянин смог околдовать его?

— Земля будет принадлежать твоему сыну, моя госпожа, — сказал Феофил, желая развеять вполне понятные опасения Фрейи. Атрет удивил и его тоже. — Если вас обоих устроит мое предложение, — сказал он, посмотрев на Вара, — я готов каждый год платить за проживание на вашей земле.

Вар нахмурился, задумавшись, где в словах римлянина скрыта ловушка. Ведь римляне всегда только брали, но никому никогда ничего не отдавали.

Феофил увидел, что Вар не доверяет ему, и отнесся к этому с пониманием.

— Я вовсе не хочу ничего отнимать ни у тебя, ни у твоего народа, Вар. Я только хочу зарабатывать себе на жизнь, находясь здесь. Я благодарен тебе за твое гостеприимство, но, я думаю, ты согласишься с тем, что злоупотреблять этим гостеприимством я не имею права.

Вар холодно усмехнулся, пытаясь не показать волнения, которое вызвали у него слова римлянина.

Фрейя внимательно всмотрелась в лицо Феофила, но не увидела в нем никаких признаков хитрости.

Атрет сардонически улыбнулся.

— Так ты согласен взять свою долю, или предпочтешь, чтобы я последовал традиции и забрал себе все?

— Согласен, — ответил Вар.

— Пошли, — кивнул Атрет Феофилу, — помогу тебе выбрать землю.

Когда они выбирали подходящее место для дома Феофила, Атрет не мог удержаться от простого любопытства:

— Что ты будешь делать со своей землей? Скота у тебя нет. Придется тебе совершать набеги на соседей.

Феофил знал, что воровство скота среди этих племен — обычное явление, но следовать такой традиции у него не было ни малейшего желания. Не хотел он подстрекать к этому и Атрета.

— Буду выращивать хлеб и бобы.

— Ты будешь земледельцем? — невольно засмеялся Атрет. Ему эта мысль действительно показалась нелепой.

Феофил невозмутимо улыбнулся.

— Я хочу перековать свой меч на орало.

Атрет понимал, что Феофил не шутит.

— Повремени лучше с этим, — сказал он хмуро. — Если будешь слишком торопиться, то можешь так и не начать пахать землю.

Атрет помогал Феофилу валить деревья для грубенхауза, когда они оба услышали со стороны деревни ликующие крики. Вернулись воины.

Спрятав свой топор возле пня, Атрет направился к деревне. «Оставайся здесь, я тебя позову!» Он побежал по лесу между двух длинных домов, в сторону главной улицы. Вокруг слышались радостные возгласы воинов, встретившихся со своими женами и детьми. Только некоторые из них оставались в седлах.

— Руд! — воскликнул Атрет, увидев пожилого мужчину, который был лучшим другом его отца.

Седовласый мужчина, сидящий в седле, быстро обернулся.

Подняв фрамею над головой, он издал радостный воинственный клич и поскакал к Атрету. В самый последний момент он спрыгнул с коня и и крепко обнял Атрета. «Ты вернулся! Истинно, Тиваз с нами!» Он снова обнял Атрета, а остальные воины уже бежали к ним, издавая воинственные крики и оживленно переговариваясь.

Рицпа наблюдала за этим, стоя в дверях длинного дома и держа Халева на руках. Воины окружили Атрета, приветливо хлопая его по плечам. Атрет смеялся, дружески толкая воинов и радостно тряся их за плечи. Это были грубые и очень гордые люди, не умеющие скрывать своих чувств.

В это время из своего жилища показалась Аномия. Презрительно взглянув на Рицпу, она стала пристально всматриваться в вернувшихся воинов. Ее глаза вспыхнули, когда она увидела, как они преклоняются перед Атретом, как они окружили его, словно дети своего живого кумира. Та власть, которой Атрет обладал над своим народом, не вызывала у Аномии ничего, кроме черной зависти.