Гемиола, сделав разворот, стала стремительно приближаться к александрийскому кораблю. От столкновения Атрет едва устоял на ногах, а из трюма послышались крики перепуганных пассажиров. Лестницы быстро перекинулись с борта на борт, и иллирийцы полезли по ним, издавая воинственные крики.

Атрет не стал метать копье, а пользовался им в рукопашном бою. Издав воинственный клич, он размозжил концом копья голову одному из пиратов и проткнул шею другому. Увернувшись от меча, он плечом пошел на нападавшего и швырнул его на других.

Стук металла о металл и крики умирающих раздавались по всей палубе. Взбегая на верхнюю палубу, Атрет почувствовал жгучую боль в правом плече — в него угодила стрела. Разъярившись, германец бросил свое копье, схватил лучника и со страшной силой ударил его о бочку.

Освободив руки, он понял, что совершил ошибку — теперь он стоял перед врагами открытый и совершенно безоружный. Кто–то толкнул его в спину, в то время как три других пирата взбирались на верхнюю палубу.

Феофил поразил одного из них, ногой отшвырнул к Атрету выпавший из рук пирата меч и закрылся от удара второго нападавшего. Ударом ноги сотник сбросил второго пирата с лестницы, а тот в падении увлек за собой еще двоих.

Атрет подобрал меч и едва не обрушил его на человека, который только что спас ему жизнь. Стиснув зубы, Атрет твердо стоял на ногах, когда Феофил повернулся к нему. Увидев его боевую стойку, сотник мрачно посмотрел на него. «Ранен?». Атрет опустил меч.

Оттолкнув сотника, Атрет спрыгнул вниз, на главную палубу, и ввязался в самую яростную драку, обрушивая всю свою ярость на каждого, кто только осмеливался приблизиться к нему.

Рицпа слышала шум битвы через запертую дверь каюты владельца. Раздались два тяжелых удара в дверь. Кто–то закричал, потом раздался третий, гораздо более сильный удар. Доски затрещали. Открыв сундук, Рицпа вышвырнула оттуда половину вещей владельца. Вместо них она положила туда Халева и закрыла крышку.

В этот момент дверь распахнулась под ударами, и Рицпа обернулась. На пороге стоял пассажир–македонец. В руке у него был меч.

— Вот моя добыча, — сказал он, и его глаза засверкали. — За нее мне хорошо заплатят. — Он отошел в сторону, и из–за его спины показались еще два человека. — Взять ее. — Отдав команду, он вышел.

Рицпа неподвижно стояла, скованная ужасом, пока они не подошли к ней вплотную. И только тут она воспользовалась всем тем, чему научилась на улицах Ефеса, чтобы пираты не прикасались к ней. Она била их руками, ногами, кусалась, царапалась и кричала.

Атрет видел, как македонец вошел в каюту, но был втянут в схватку на основной палубе и сделать ничего не мог. Он вспорол брюхо одному пирату и ударил по спине другого. Смяв плечом третьего, он попытался прорваться через всю эту свалку. Он видел, как два иллирийца вошли в каюту, а македонец вышел, указывая другим на трюм.

Атрет прорубал себе путь и видел, как два пирата вытаскивают Рицпу из каюты. Она сопротивлялась из последних сил. Один из пиратов ударил ее кулаком, и в Атрете все вскипело от ярости. Он добрался до них еще до того, как иллириец успел взвалить Рицпу себе на плечо. Увидев Атрета, оба пирата оставили ее, но спасаться было поздно.

— Римские галеры!

Многие пираты стали отступать, бросать добычу и уходить по двум приставным мостикам, но Атрет, схватив копье, взобрался на третий, пытаясь отрезать им путь назад.

— Атрет! — закричал Феофил. — Дай им уйти!

Снова издав воинственный клич, Атрет раздавал удары направо и налево. Но боль в правом плече стала невыносимой, и германец стал падать вперед. Потеряв равновесие, он рухнул в воду. Удар об холодную воду оказался сильным, и Атрет стал тонуть в Ионическом море. Вслед ему полетели стрелы, едва не достигая цели. Не чувствуя раненого плеча, Атрет стал работать здоровой рукой, чтобы выплыть на поверхность. Вынырнув, он увидел, что мостик, который только что был над ним, уже поднят. Вместо него на воду опускались весла гемиолы, одно из которых ударило Атрета по голове.

Феофил видел все происходящее с палубы александрийского корабля. Сняв шлем и латы, он торопливо отдал приказы воинам и прыгнул в воду. Сделав несколько сильных и быстрых гребков, он добрался до тонущего Атрета и, схватив германца за длинные светлые волосы, вытащил его на поверхность, лицом вверх. Затем сотник поплыл с ним к канату, который им бросили с корабля. Атрет был без сознания, кровь текла из большой раны на лбу. Держась на плаву и поддерживая Атрета, Феофил крепко привязал его к канату.

— Поднимай!

— Держи! — крикнули сотнику, бросая второй канат, за который он уцепился сам. Держась за канат и упираясь ногами в дощатый борт корабля, он взобрался наверх, и матросы втащили его на палубу.

Атрет лежал на палубе, лицом вниз, из его плеча торчала стрела.

— Придержите его, — сказал Феофил, опустившись на колено и ухватившись за древко. Резким движением он вырвал стрелу. Атрет застонал и слегка приподнял голову, после чего снова обмяк.

— Рану надо прижечь, — сказал Феофил, послав одного из воинов посмотреть, горит ли жаровня, а если нет, то зажечь ее.