Строки, добытые в боях
вернуться

Майоров Николай Петрович
Шрифт:

Мой лейтенант

Как давно я не ходил в атаку! Жизнь моя идет в тепле, в тиши. Где-то без меня встают по знаку В бой с позиций сердца и души. Нет, они не стерлись, как окопы На опушке леса зоревой, Но давно уж к ним пути и тропы Заросли житейской муравой. Жизнь прошла с тех нор — Не просто годы. А за ней, там, где огни встают, В сполохах январской непогоды, Возле самой смерти на краю, Скинув молча полушубок в стужу, Лейтенант в неполных двадцать лет, Я ремень затягиваю туже И сую под ватник пистолет. Больше ничего со мною нету, Только вся Россия за спиной В свете догорающей ракеты Над железной башней ледяной. Вот сейчас я брошу сигарету, Люк задраю, в перископ взгляну Через окуляры на полсвета И пойду заканчивать войну. Я ее прикончу вместе с дотом, Ближним и другим, в конце пути, На краю земли. Бело болото. Только бы его сейчас пройти. Страшно ли? А как же, очень просто С ревом треснет черная броня, И в глаза поток упрется жесткий Белого кипящего огня. Только что в сравнении с Россией Жизнь моя, — Она бы лишь была С ливнями, с мальчишками босыми, С башнями из стали и стекла. Далеко-далёко, спотыкаясь, Черный танк ползет, как жук в снегу. Далеко-далёко, чертыхаясь, Лейтенант стреляет по врагу. А земля огромна, фронт безмерен, Лейтенант — песчинка средь огня. Как он там, в огне ревущем, верит В мирного, далекого меня! Я живу в тиши, одетый, сытый, В теплом учреждении служу. Лейтенант рискует быть убитым — Я из риска слова не скажу. Бой идет. Кончаются снаряды. Лейтенант выходит на таран — Я не лезу в спор, где драться надо. Не простит меня мой лейтенант! Он не хочет верить в поговорку: Жизнь прожить — не поле перейти. Там друзья, там поровну махорка — Я ему завидую почти. Надо встать и скинуть полушубок И нащупать дырки на ремне. Встать, пока еще не смолкли трубы В сердце, как в далекой стороне. Далеко не все добиты доты. Время хлещет тяжко, люто, зло. Только бы сейчас пройти болото, Вот оно лежит белым-бело. Ох как трудно сигарету бросить, Глянуть в окуляры лет — и в путь! Я один. Уже подходит осень. Может, он поможет как-нибудь? Добрый, как Иванушка из сказки, Беспощадный, словно сам Марат, Мой судья, прямой и беспристрастный, Гвардии товарищ лейтенант.

1963

«Ты в жизни жег хоть раз мосты…»

Ты в жизни жег хоть раз мосты В своей? Как жгут мосты саперы, Настилы руша с высоты И за рекой оставив город. Он бел. Над ним плывут сады, Сверкают шпили колоколен, Но сожжены к нему мосты, И надо уходить по полю. И лучше не глядеть назад. Там над безгрешною рекою Мосты горят, мосты горят — Твоею зажжены рукою. Ты в жизни жег хоть раз мосты? Вот так, а может быть, иначе, На пламя глядя с высоты, Сто раз оборотившись, плача. Саперам что! Они пройдут Огонь и дым, но час настанет, — Мосты саперы возведут И город вновь в их лица глянет. А в жизни жгут мосты навек, И в прошлое возврата нету, В тот город за разливом рек, Где мост горит в разгаре лета.

1965

1945-й

Стоят в европейских державах неблизких И рядом с Россией — на Висле и Влтаве — С армейскою алой звездой обелиски, Которые год сорок пятый оставил. Ах, год сорок пятый, великий и святый, От щедрого сердца не требуя платы, Свободу и счастье дарили солдаты, А сами ложились под холмик горбатый. А годы меняет земля, как обновы, А время все мирное длится с рассвета. Четыреста лет не бывало такого Периода мира в Европе, как этот. Четыреста лет не бывало ни неба, Ни солнца такого на Влтаве и Висле, И белыми сделались ленточки крепа, И темными стали с звездой обелиски. Гремит на бетонных дорогах музыка, Неонные зори сияют влюбленным, На зимних курортах смешенье языков, Под флагами наций ревут стадионы. Все правильно! Так и хотелось тогда Идущим до Шпрее, до Вислы, до Влтавы, Чтоб мир нерушимый сошел на державы, Где шли они с боем, беря города. Такого они сокрушили врага, Такую победу их сталь утвердила, Что ими оплачены даже снега, Которые их покрывают могилы.

1970

Василий Субботин

Василий Ефимович Субботин родился в 1921 году в деревне Субботицы, Кировской области, в семье крестьянина. Стихи начал писать еще в школе; был деткором пионерских газет и журнала «Дружные ребята». В 1938 году в Перми поступил в Политпросветшколу, но не кончил ее, так как в 1940 году был призван на службу в армию.

Первый бой, в котором участвовал башенный стрелок Субботин, был 22 июня 1941 года на границе. С 1942 года Субботин военный журналист — служит в дивизионной многотиражке. Войну старший лейтенант Субботин закончил в Берлине, в газете «Воин Родины» 150-й Идрицкой дивизии, штурмовавшей рейхстаг. Награжден орденами Отечественной войны II степени и Красной Звезды.

После войны закончил Высшие литературные курсы при Литературном институте имени Горького.

Первая книга стихов «Солдат мира» вышла в 1950 году.

Пролог

Была средь слов обыденно простых Война еще сама неясным словом, Которое отдельно от других К нам докатилось и звучало ново. Разглядывали шрамы прошлых лет, В буденовках отцовских утопали. Не сразу открывался нам секрет Великого закаливания стали. Корчагин Павка конником лихим Скакал из Шепетовки — от вокзала. И пыль дороги, поднятая им, Вихры густые наши забивала. Далекая героика тревог. Задымленные порохом страницы. Тогда еще нам было невдомек, Что книга эта может повториться.

«Громыханием в небе тугом начинаются войны…»

Громыханием в небе тугом начинаются войны, Пушек ревом стогорлым у смятых застав. Порыжевшей пшеницей застыли косматые волны. По разбитым проселкам — тяжелая пыль на кустах. От себя самого я июньские ночи гоню… Он опять и опять обвивает мне ноги — Тот неубранный хлеб, что горит на корню, На запруженной этой, пропахшей бензином дороге.

«Нас гнетет железная усталость…»

Нас гнетет железная усталость. И проселок пылью задушил. Где-то перед Бродами остались Воющие факелы машин. Может, и не въявь пока, а снится Этот движущийся солнца круг, Спутанная черная пшеница, На телеге мертвый политрук. И проходят «юнкерсы» стеною, Разгружая свой боезапас. Поминутно тают в белом зное И опять пикируют на нас. Только и в подавленности в этой Гнев уже таится, как запал. И не прячась дальше, под кюветом Так и спим. Под бомбами, вповал.

Варшава

Он видел все на памятных стоянках — И то, что в Риге выщерблен гранит, И то, что след от гусеницы танка Крещатик старый долго сохранит. И, пронося винтовку на весу, Со щек своих, обветренных, шершавых, Смахнул солдат украдкою слезу На улице разрушенной Варшавы.

«…Давно уже мы живем на Малой земле…» Б. Галанов