– Несчастные малютки, - заскулила толстая баба, протискиваясь через толпу в мою сторону. – Видели бы вы, господин, - она скрестила руки на пышной груди, - как эти бедняжки плакали, как рассказывали, как она уже хотела их изжарить, как чудом из её хибары сбежали и у нас, добрых людей, искали укрытия... Сердце кровью обливалось. – В её глазах заблестели неподдельные слёзы.

Я покивал головой.

– Ведите нас в деревню, – решил я. – Я хочу видеть этих детей. Быть может, – я повысил голос, чтобы все меня услышали, – если всё, что вы говорите, правда, Святой Официум в своём неизмеримом милосердии простит вам ваши грехи!

Я не заметил, чтобы мои слова были встречены с особым энтузиазмом, поскольку, вероятно, крестьяне имели собственное мнение о милости инквизиторов. Кстати сказать, представления простого народа о нашем благочестивом труде во многом состояли из искажённых слухов, баек или обычного вранья, происходящего, наверное, не столько от злой воли, сколько от чрезмерно избыточного воображения и страха. А ведь нашей задачей было охранять этих людей от зла. В том числе, зла, таящегося в них самих, о присутствии которого они даже не знали. К сожалению, эти тонкие рассуждения не доходили до сердец и умов простаков. Что ж, некоторые из братьев-инквизиторов утверждали, что предстоит ещё немало потрудиться, прежде чем общество искренне нас полюбит. Я осмеливался иметь собственное мнение по этому вопросу, и полагал, что этот счастливый момент не наступит никогда. Но ведь не для любви и рукоплесканий толпы и суетной славы мы исполняли свой долг. Наши сердца были наполнены Господом, и этого нам было достаточно.

Не было необходимости напоминать близнецам и Курносу об осторожности. Крестьяне, перепуганные, неуверенные в своей дальнейшей судьбе, могли решиться на какой-нибудь безумный поступок, и мы были к этому готовы. Ибо смерть от рук разъярённых крестьян определённо не была тем, чего бы мне хотелось. Кроме того, нас было всего четверо, а в такой ситуации всегда может произойти несчастный случай. А как вы понимаете, любезные мои, окончить жизнь с измазанными навозом вилами в животе не было перспективой, о которой грезил бедный Мордимер.

Толстая женщина привела двоих детей, которые шли, держа её за руки. Девочка и мальчик. Оба светловолосые, конопатые. С первого взгляда было видно, что это брат и сестра. У девочки были длинные вьющиеся волосы, красивое лицо и сложенные подковкой губы. Мальчик был коротко стриженый, худой, ростом немного выше сестры. Когда они подходили, я заметил, что он следит за мной исподлобья и очень крепко сжимает руку своей опекунши.

Я ждал их, присев на край колодца.

– Тебя зовут Маргарита, правильно? – спросил я.

Она подняла на меня огромные голубые глаза, полные слёз.

– Да, господин, – прошептала она.

– А ты Иоганн, так? – Я обратил взгляд на парня.

Он кивнул с какой-то подавленной гордостью.

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне про ведьму, – сказал я мягким тоном. – Что с вами случилось? Какое зло она хотела вам причинить?

Девочка только беззвучно заплакала и прижалась к юбке толстухи. Мальчик тоже прижался к ней сильнее.

– Хотела нас зажарить, – отозвался он наконец. – Сунуть в печь.

– Начнём с начала, – сказал я. – Зачем вы пошли в лес?

– Грибов набрать, – буркнул Иоганн.

– И ягод, – добавила его сестра.

– С папулей.

– И с мамулей.

– Мы заблудились.

– И тогда встретили ведьму.

– Вы знали ту женщину? – Я посмотрел на старосту.

– Бродила по округе. Видели её то тут, то там…

– Где жила?

– Там. – Он махнул рукой. – За оврагом. Далеко.

Ну да, с таким же успехом я мог и не спрашивать, потому что его объяснения ничего мне не дали. Для деревенских всё было либо перед лесом, либо за лесом, либо от стада овец налево. Если, конечно, не были настолько тупыми, что понятие „налево” им вообще ни о чём не говорило...

– Утром отведёшь нас туда, - приказал я и развернулся в сторону детей.

– Что было дальше?

Из нескладного повествования мне удалось узнать, что старуха пообещала детям, что выведет их к деревне, но сперва хотела отнести домой корзину с собранными травами и грибами. Уже дома покормила брата и сестру, после чего разожгла огонь в огромной печи. А потом связала детей и хотела бросить в печь маленькую Маргариту. Однако Иоганн ослабил верёвку на руках, ударил ведьму кочергой по голове, освободил сестру, и они убежали в лес, преследуемые проклятьями раненой ведьмы.

– Как вы попалив деревню? –спросил я.

– Я их нашёл, - сказал плечистый чернобородый мужчина с бельмом на одном глазу. Он на шаг выступил из толпы. – Вольфи Ламидаб, к услугам господина.

– Ты служил, – скорее заявил, чем спросил я.

– Двадцать лет, господин, - ответил он, покраснев от гордости. – Императорская пехота.

– Молодец, – сказал я громко. – Расскажи нам, что ты видел, Вольфи.

– Услыхал плач, а потом увидел бегущих детей, – начал он. – Но сколько не допытывался – ни в какую, ни слова не могли произнести, такие детишки были перепуганные. Ну, потом привёл их в деревню, а там уже староста и другие всё выведали, что и как. Вот и всё, господин, что знаю. – Он слегка пожал плечами. – Прощенья просим…