Российская действительность требовала реформ. Обнажившаяся в Крымскую войну экономическая и политическая отсталость ускорила процесс перехода России к буржуазному укладу жизни...

Но поднимался на борьбу рабочий люд, крестьяне пускали помещикам красного петуха, родилось тайное общество народников «Земля и воля», оно готовилось к террору. Заговоры и бомбы против императора и его сановников считались высшим проявлением революционности.

Весьма возможно, отправившись на Дунай, царь, сам не ведая того, задержал свою смерть.

На «царский валик», как называли солдаты высоту, с которой император наблюдал за боевыми действиями под Плевной, Александр Второй прибыл с многочисленной свитой. Между Тучинским оврагом и деревней Радищево с колясок пересели в сёдла, добрались до высоты. Государю поставили походный стульчик, подали подзорную трубу.

Он внимательно всматривался в плевненские укрепления, хмыкал, качал головой, наконец сказал, ни к кому не обращаясь:

— Фортеция знатная. — Обернулся к Милютину и главнокомандующему: — Дмитрий Алексеевич, странно, как Осман-паше удалось в столь короткий срок возвести этакие сооружения? Видели, две новые линии редутов, экий высоченный бруствер, траншеи, блиндажи, батареи, окопы?

— Ваше величество, Осман-Нури-паша — лучший из лучших турецких генералов. Я придерживаюсь правила: противника лучше переоценить, нежели недооценить.

— Что ты скажешь, брат? — царь перевёл взгляд на великого князя Николая Николаевича.

Главнокомандующий предпочёл отмолчаться. К высоте подкатил громоздкий фургон. Проворные лакеи накрыли здесь же царский столик на три куверта. За обеденным приготовлением следил ведавший царской кухней генерал.

Александр Второй от ухи с форелью отказался, но охотно пропустил стопку анисовой водки.

— За удачный штурм Плевны! Как, Дмитрий Алексеевич?

— Дай-то Бог, ваше величество.

— А, Николаша?

— Разнесём, — пробасил главнокомандующий и выпил вторую стопку.

Милютин укоризненно взглянул на великого князя:

— Поменьше бы потерь. Царь усмехнулся:

— Богом определено, кому жить, кому раненым быть, а кому и на поле брани голову сложить.

— Согласен, — посмел вставить Милютин, — однако, не помедли мы ранее, сегодня не стояла бы Плевна на нашем пути.

— Вы имеете в виду нерасторопность генерала Криденера?

— Да, ваше величество.

Великий князь промолвил, насупясь:

— Генерал Криденер ответил за свои действия. Александр Второй не стал продолжать разговор, принялся за пышущий жаром бифштекс. Ел не торопясь, отрезая малыми кусочками.

— В бифштексах англичане преуспели, — заметил он. Великий князь сказал:

— Что до меня, то я предпочитало пожарские котлеты.

— Уж не для того ль ты, Николаша, в Бухарест наведывался, чтоб отведать сочных котлет? — царь хитро прищурился.

— Донесли, канальи, — расхохотался великий князь. — Был грех, встречал петербургских императорских театров прима-балерину Числову. Неравнодушен к балету.

— К балету ли? — царь поднялся, отрезал сухо. — Дальнейшие диспозиции за вами, главнокомандующий и за штабом Дунайской армии.

И сызнова плевненская неудача.

Второй штурм Плевны и армия, натолкнувшись на глубоко эшелонированную линию обороны противника, понеся большие потери, отходит. На совещании в главном штабе великий князь сказал:

— Будем готовиться к новому штурму. Подтянем резервы, усилим артиллерию. Готовьтесь, господа. Государь остался нами недоволен.

Пока Иосиф Владимирович Гурко разбирался в предыдущих советах главнокомандующего, из штаба армии новая телефонограмма с приказом: на Адрианополь не выступать, ибо неудачная плевненская операция не позволяет главным силам выйти в Забалканье.

Одновременно штаб армии уведомил генерала Гурко о прибытии в Адрианополь всех войск Сулейман-паши...

Напившись острого кваса, что готовил ему денщик Василий, Гурко лёг на жёсткий топчан, укрылся шинелью. Мысли не покидали голову.

Осман-Нури-паша приковал Дунайскую армию к Плевне, и теперь Передовой отряд предстал один на один с армией Сулейман-паши. Остаётся не дать Сулейману прорваться через перевал и соединиться с Осман-пашой...

Размышлял генерал Гурко и не ведал, что султан Абдул-Хамид уже подписал фирман о назначении главнокомандующим всеми балканскими войсками Сулейман-пашу...

Иосиф Владимирович продолжал думать о том, что прежде чем закрыть пехотой и артиллерией Шипкинский перевал, не пустить через Балканы таборы Сулеймана, необходимо бросить в рейд Казанский и Астраханский полки. Они устроят диверсии на железной дороге и проведут разведку...