–  Минутку.
– Врач полистала журнал.
– Да, есть такая, она ещё не родила.

–  Я могу пройти к жене?

–  Вы что, шутите?
– усмехнулась врач.
– Ну, учудил командир!

–  А можно передать ей записку?

–  Пишите!
– Врач улыбнулась.
– Только коротко и без жалости. Женщине перед родами волноваться никак нельзя!

Мерецков смутился и не сразу сообразил, что писать жене. «Коротко и без жалости...» Ох уж эти врачи, всё у них не так, как у других людей. Он сел за столик в углу приёмного отделения и стал сочинять записку. «Дуняша, милая моя жёнушка, душа у меня по тебе болит. Как ты себя чувствуешь? Ты уж, голубушка, крепись! Чует моё сердце, что ты мне подаришь мальчика. Но если и девочку, то моя любовь к ней будет покрепче брони танка... Краше тебя, Дуняша, у меня никого нет. Целую. Твой Кирилл».

Мерецков свернул записку и отдал её врачу.

–  У меня к вам просьба: если вдруг что-то случится, позвоните мне домой.

Глубокой ночью Мерецкова разбудил телефонный звонок. Он вскочил с дивана и рывком снял трубку.

–  Это вы, товарищ Мерецков?
– Он узнал голос дежурного врача.

–  Да, это я. Что-нибудь случилось?

–  Случилось. Ваша жена только что родила.

–  Кто у меня?
– спросил Мерецков и затаил дыхание.

–  Сын!

–  Ура!
– закричал он.

«Ну что ж, сын - это здорово!
– подумал Кирилл Афанасьевич.
– Дуняша небось тоже рада. А на учения я поеду рано утром...»

Мерецков прибыл в штаб дивизии, когда над степью взошло солнце и его лучи щедро согревали землю. На кустах и цветах во дворе штаба серебрилась роса. На деревьях чирикали воробьи. Мерецков вошёл в штаб и, увидев за столом комдива Ольшанского, прямо с порога гаркнул:

–  У меня родился сын!
– Он разделся, повесил фуражку на вешалку, сел к столу напротив комдива.

Тот отложил в сторону бумаги.

–  У тебя сегодня счастливый день!
– Ольшанский встал и пожал ему руку.
– Сын - это то, чего ты так желал, правда?

–  Да, я мечтал о сыне.

–  Он тоже станет военным?
– спросил Ольшанский.

–  Я в этом не уверен, но, если он захочет стать военным, мешать ему не буду!

Мерецков через три дня снова поехал в город, навестил жену и подержал на руках сына. Вернулся он на службу окрылённый. Казалось, готов был горы свернуть!

–  Ты сегодня будешь дома?
– спросил его Ольшанский, когда они оба вернулись с учений.
– Хочу заехать к тебе на часок, надо же нам выпить по чарке по случаю рождения твоего сына! Или у тебя нет желания?

–  Что ты, дружище, я буду рад!
– Мерецков тронул Ольшанского за плечо.
– Я сам хотел тебе это предложить, но ты весь день был отчего-то хмурый.

Могло со мной и такое быть, я же человек не без греха.
– Комдив по-доброму улыбнулся.

«Наверное, не придёт, - думал Мерецков, поглядывая на часы.
– Уже семь вечера». Раздался стук в дверь. Это был Ольшанский.

–  Привет, Кирилл!
– бросил он и с ходу вошёл в комнату.
– Извини, дружище, меня задержал командующий округом.

–  Что-нибудь важное?

–  Об учениях шла речь. Он доволен, как они прошли, правда, высказал некоторые замечания...

Оба сели за стол, который давно накрыл Кирилл Афанасьевич. Комдив увидел бутылку коньяка с пятью звёздочками и удивлённо взглянул на Мерецкова.

–  Где ты достал такой чудесный напиток?
– спросил он.
– Это же мой любимый!

–  Ты мне что-то хотел сообщить?
– Мерецков в упор посмотрел на комдива.

–  Когда ты уехал в роддом к жене, из Москвы позвонил Клим Ворошилов. Он поинтересовался, как дела в корпусе, собираюсь ли я в отпуск. Но я-то сразу понял, что не это его интересует. Так оно и есть. Он спросил, как служит начальник штаба 9-й Донской стрелковой дивизии Мерецков. Я ответил, что Мерецков толковый начштаба и я доверяю ему во всём, а дело своё военное он знает крепко. И вообще, говорю, человек он талантливый, не зря же окончил Военную академию. А Ворошилов сказал, что ему нужен человек на должность начальника мобилизационного отдела в штабе Московского военного округа, не подойдёт ли на это дело Мерецков? Я ответил, что Кирилл Афанасьевич весьма опытный штабной работник и ему такая работа по плечу. «Вы рекомендуете его на новую должность?» - спросил Ворошилов.

–  И что ответило ваше сиятельство?
– в шутливом тоне спросил Мерецков, наливая в рюмки коньяк.

–  Я одобрил твою кандидатуру, хотя мне не хочется тебя отпускать, - грустно вздохнул Ольшанский.

–  И что же мне делать?

–  Собираться к отъезду в столичный военный округ. Даю тебе на сборы три дня. Передавай дела своему заместителю, и гуд бай!

–  Ты это серьёзно?

–  Серьёзнее быть не может!
– усмехнулся комдив.
– Давай ещё выпьем, чтобы в Москве тебе хорошо работалось...