— «Чайки», конец работе, конец! — приказал Лобанов.

Гузов последний раз взглянул на вражеские корабли, два из которых горели, а третий медленно поглощался пучиной, и занял свое место в боевом порядке. Четыре «чайки» сделали прощальный круг над местом гибели младшего лейтенанта Конкина и взяли курс на Сарему.

С выходом немецких войск на западный берег Эстонии в районе Виртсу началось блокирование островов Моонзундского архипелага с моря. Участки интенсивного движения судов были заминированы. Причем кроме обыкновенных плавучих контактных мин на основных фарватерах были установлены донные магнитные и акустические мины новейшей конструкции, против которых советские тралы бессильны.

В штабе БОБРа увеличивающаяся с каждым днем минная опасность вызывала тревогу. Генерал-майор Елисеев понимал, что немцы хотят до предела сковать действия боевых кораблей и каботажных судов в районе Моонзунда. Они буквально нашпиговали минами Кассарский плес, расположенный между островами Сарема, Муху, Хиума и Вормси, проливы Муху-Вяйн и особенно Соэла-Вяйн, до которому выходят на боевое задание в Балтийское море подводные лодки, базирующиеся в бухте Трииги. Фактически ни одному большому кораблю нельзя уже было выйти с рейдов Моонзунда без предварительного траления фарватера.

Комендант БОБРа приказал весь тральный флот охраны водного района — ОВР — бросить на ликвидацию минной опасности, однако тральщиков было мало. Все чаще и чаще суда стали подрываться на немецких минах. Эта участь постигла и флагманский тральщик «Змей», только шести краснофлотцам из его экипажа удалось спастись. Елисеев попросил штаб Краснознаменного Балтийского флота выделить в его распоряжение тральные силы. Штаб флота смог послать коменданту БОБРа лишь 13-й дивизион малых катерных тральщиков под командованием капитана 3 ранга Басукова. Ну чем могли помочь тринадцать маленьких деревянных тихоходных КМТЩ, оснащенных старыми тралами, сразу же получившими в ОВРе название «москитного флота из дивизиона чертова дюжина»? Подрежут за день одну-две контактные мины, и все. Немецкие же самолеты на этом самом месте за одну ночь поставят десятки новых!

На следующий день все три звена 13-го дивизиона КМТЩ приступили к тралению фарватеров на Кассарском плесе. Для катерников началась изнурительная однообразная работа по очистке от фашистских мин проходов для советских судов. С восходом солнца и до темноты КМТЩ бороздили плес и только на два-три часа ночью заходили в Трииги, чтобы пополнить запасы воды и продовольствия и получить очередное задание на траление.

Как и предполагали в ОВРе, эффективность работы КМТЩ оказалась до обидного низкой: подсекались тралами одна-две мины за длинный летний день. Катерники и сами прекрасно понимали, что этого слишком мало. «Деревяшки» по своим конструктивным данным на большее оказались не способными.

— Трал бы нам другой. Как на больших тральщиках, — глядя на виляющие за кормой красные буйки трала, со вздохом произнес командир головного КМТЩ старшина 1-й статьи Агапов. — А нашему, — он еще глубже вздохнул, — нашему в обед сто лет.

Стоящий рядом на мостике командир 1-го звена старший лейтенант Овсянников не ответил. Надвинув на лоб козырек фуражки, прищуренными глазами он пристально смотрел на солнечные блики, беззаботно купающиеся в мелкой ряби поверхности плеса.

— Трал, говорите, старшина? — наконец отозвался Овсянников.

— Только от него все наши беды, товарищ командир.

— А если… ну, без трала…

Агапов недоверчиво покосился на командира звена.

— Как это… без трала? — недоверчиво переспросил он. — С помощью святого духа, что ли?!

— С помощью малой глубинной бомбы… — И Овсянников рассказал, что если, по его расчетам, в зависимости от глубины и хода катера точно определить длину бикфордова шнура, прикрепленного в качестве запала к глубинной бомбе, то подводный взрыв должен сорвать мину с минрепа и та всплывет на поверхность.

— Это же здорово, товарищи! — воскликнул рулевой-сигнальщик старшина 2-й статьи Константин Горбунов. — Так и донные мины можно уничтожить!

— Ты знаешь, сколько взрывчатки в фашистской донке? — спросил минер краснофлотец Солодков и сам же ответил: — До восьмисот килограммов! Если такая бабахнет за кормой, наш катер вверх полетит.

— А мы уйдем от места взрыва, — проговорил моторист Николай Горбунов, однофамилец рулевого-сигнальщика.

— На твоих-то маломощных моторах?.. В лучшие времена едва выжимал восемь узлов, а сейчас…

Овсянников, озорно подмигнув, повернулся к молчавшему командиру катера:

— Как, старшина, рискнем?

— Так ведь опасность какая, — повел плечами Агапов. — Ничтожная ошибка — и корм рыбам обеспечен…

— Волков бояться — в лес не ходить, — весело засмеялся Овсянников.

— Давайте экспериментировать, товарищ командир, — с нетерпением проговорил Константин Горбунов. — Я лично на сто процентов уверен в успехе!

— Раз экипаж «за», давайте пробовать…

Агапов дал команду минеру выбирать трал. Когда все было готово, он сам подал, командиру звена малую глубинную бомбу и бикфордов шнур. Овсянников долго возился с глубинкой, затем выпрямился, махнул Агапову: