Лимек подошел к окну и, борясь с желанием закурить, сунул руки в карманы. Отсюда, с последнего этажа Политехникума, открывался вид на парк: посыпанные гравием дорожки, голые черные ветки кустов, скелеты деревьев и неработающий фонтан в окружении пустых скамеек. В мглистой морозной дымке, если приглядеться, можно было увидеть башню Сарториуса - ажурную спираль с принайтованными аэростатами.

– А что Петерсен делал на Фабрике ночью?

– Его часто вызывали. Он тестировал новое оборудование, многие приборы экспериментальные, были сбои, и мастер-наладчик мог позвонить инженеру в любое время суток - нельзя останавливать производство, сами понимаете....

– Как фамилия мастера?

– Кажется, Мёллер...

– Так кажется или Мёллер?
– нажал Лимек.

– Я могу уточнить, - встрепенулся совсем было сникший лаборант.
– Моя девушка, Магда, она работает в отделе кадров. У нее есть личные карточки всех сотрудников, проходивших по теме этой лаборатории.

Лимек вопросительно выгнул бровь:

– И Петерсена в том числе?

– Ну... да, конечно...
– опять съежился Залески.

– А мимеограф в отделе кадров имеется?

– Да, а что?

– Мне нужны копии дел Петерсена и Мёллера, - потребовал Лимек.

– Но это же...
– попытался возразить Залески, но Лимек его перебил:

– Это будет вашим первым весомым вкладом в собственное будущее. А может быть, и будущее Магды.
– Лимек хищно улыбнулся и, похлопав Залески по плечу, крепко сжал его влажную ладонь: - Думаю, мы сработаемся, Залески. Я позвоню вам на днях...

Агенство Лимека находилась в старом, довоенной постройки, обветшалом здании с толстыми стенами из красного кирпича. В этом районе, на восточной окраине делового центра, было много таких домов, уцелевших, но так толком и не отреставрированных после бомбежек. Первые этажи в них отводили под аптеки и писчебумажные магазины, а выше размещались офисы нотариусов и адвокатов, бухгалтерские конторы и аудиторские компании, курсы для секретарей-машинисток, бюро переводов и прочие фирмы и фирмочки, выброшенные на мель волнами большого бизнеса с Маймон-авеню.

По заплеванной деревянной лестнице - лифт, как всегда, не работал - Лимек поднялся на пятый этаж и, миновав "Айру Гринберга, консультации по налогам" и "Мадам Зору, психотерапевта и медиума", толкнул дверь с надписью "Детективное агентство А.Лимека".

– Добрый день, шеф, - сухо приветствовала сыщика Абигайл Фешт, его секретарша, бухгалтер и глас рассудка в одном лице.
– Могу я поинтересоваться, где вы были в первой половине дня?

– Привет, Абби, - рассеянно кивнул Лимек, бросив шляпу на вешалку и выпутываясь из пальто.
– Конечно, можешь.

Абигайл неодобрительно поджала губы - у нее постоянно было такое выражение лица, будто она вот-вот чихнет. Ей не было еще и тридцати, но Абби искренне считала себя старой девой и старалась держаться соответствующе. Любую фамильярность она расценивала как вызов добропорядочности. А еще Абби красилась хной.

– Есть что-то новенькое?
– спросил Лимек, пригладив волосы пятерней.

– Звонил господин Якоби, интересовался ходом расследования. И пришел счет за отопление. Восемьдесят два талера. Это уже за два месяца.

– Так-так...
– сказал Лимек.
– Передай Якоби, что его супруга чиста, как первый снег, и выставь счет за... ну, скажем, двенадцать часов слежки. По семь талеров в час. И посчитай, сколько я тебе задолжал.

– Шеф, вы собрались дать мне расчет?
– скептически уточнила Абби.

– Вот еще!
– ухмыльнулся Лимек.
– Так легко ты от меня не отделаешься.

– Тогда в чем же дело?

– Вот что, Абби... Не принимай больше новых заказов, хорошо? Я буду плотно занят ближайшие недельки две. А может, и все три...

– О нет!
– притворно ужаснулась Абигайл.
– И как я все это время буду сдерживать орды клиентов, которые каждый день ломятся в нашу дверь? И что я скажу Якоби, который не сегодня-завтра застукает свою благоверную в постели с мясником?

Ум Абби напоминал арифмометр - такой же точный и холодный; в смысле сексапильности она вызывала у Лимека те же ассоциации, а вот ее попытки острить наводили на мысли об избытке желчи в организме.

– Очень смешно, Абби, - сказал Лимек.
– На сегодня ты свободна, можешь идти домой.

Абигайл обиженно фыркнула. Задержавшись уже на выходе, она сообщила:

– Вы должны мне сто семьдесят два талера и сверхурочные за прошлую субботу, - после чего хлопнула дверью. Из коридора донеслось гневное стаккато ее каблуков.

Заперев дверь на ключ, Лимек подхватил портфель и прошел в кабинет. Портфель он положил на стол, устало рухнул в кресло и, закрыв на минутку глаза, помассировал пальцами виски. У него начинала болеть голова. Развернув кресло к окну, Лимек дернул за шнурок и раскрыл жалюзи.