Но прежде чем покров был снять,

Король уж ведал, что за клад

Увидит он. Не отвечав

И вид рассеянный приняв,

Он мрачно оперся о стол

И по челу рукой провел.

Когда ж король не в духе встал, —

Взглянув на ящик, он узнал

Давно знакомый очерк льва,

Такой же красный, как сперва.

И он подумал: «Кто со мной

В то время был в избе лесной,

И видел эту колыбель?»

И тут же вспомнил, что Самьель

Один из всех его вельмож

Мог видеть красный тот чертеж,

Затем что он в лесу густом

Вез страшный короб под плащом

И лишь тогда открыл его,

Как не осталось никого

Из царской свиты подле них.

Исполнен мрачных дум таких

И вызвав снова в сердце боль,

Покинул мельницу король,

Гоним вновь встреченным лицом

Врага, забытого царем.

Так возвратился наконец

Властитель в древний свой дворец,

Стараясь скрыт терзанье мук

От любопытных взглядов слуг.

Но от очей их не ушло

Его смущенное чело,

И даже многим из числа

В лесу с ним бывших мысль пришла

О том событьи, хоть никто

Вслух говорить не смел про то,

Страшась, чтоб даже тайных грез

Кто не проник и не донес.

Настало утро. Властелин

С Самьелем заперся один.

Старик тогда еще был жив,

Как прежде зол и нечестив.

Он вскоре вышел из дворца

И с выраженьем злым лица

Ворчал: «О, будь ты милосерд

Ко мне, святый апостол Петр!

Лишь тот, кто не слуга царям,

Сам за себя ответит там!

Что вздумал? можно ль погубить

Того, кого нам утопить

Не удалось в пучине вод?»

Так проворчав, старик идет

В конюшню царскую, и там

Себе коня седлает сам,

И мчится к мельнице стрелой.

Здесь на плотине той порой

Лежал беспечно Михаил,

Следя глазами, как носил

Среди плотвы бурливый ток

Его летучий поплавок.

И легка думал он о том,

Как все в почтении немом

Вчера стояли пред своим

Монархом, мрачным и худым.

Не проронил он и того,

Что говорилось про него,

О чем не ведал он дотоль;

Заметил даже, что король

Смутился, Бог весть, почему,

Его увидя. И ему

Запала мысль глубоко в грудь

Стать королем когда-нибудь,

И он себя уж в мыслях зрел

Покрытым славой громких дел.

Среди таких-то дум застиг

Его тот самый злой старик,

Которым некогда он взят

Из бедной хижины, как клад.

На нем кафтан был царских слуг,

По рукавам до самых рук

Облитый золотом кругом;

На голове берет с пером;

На поясе булатный меч,

Гроза врагов сред бурных сеч,

И, по обычаю вельмож,

На шее острый царский нож.

Ножа красивый черенок