Полагаю, вы поняли: вслед за чревоугодием на сцену выступает гордыня-матушка. Теперь переходим к третьему этапу. Допустим, в один злосчастный день ему показалось, что жена недосолила его любимое блюдо. Или пересолила. Гром и молния, тарелка летит на пол… Впрочем, можно обойтись и без столь бурных сцен. Все проще и прозаичнее: подопечный весь день пребывает не в духе и вымещает свое раздражение на всех, кто неладно попадется ему под руку. На жене, на детях, на знакомых, на первых встречных. А те, в свою очередь, срывают зло на ком-то еще… Надеюсь, вы уловили ход моих рассуждений? Вам надо будет добиться того, чтобы поведение вашего подопечного было всецело обусловлено тем, хорошо или плохо он поел и как после этого обстоят дела с его пищеварением. Чтобы он стал подобен тому персонажу из рассказа Лескова, который пребывал в яростном или благостном расположении духа в зависимости от сварения или несварения желудка. Тогда он будет в вашей власти, как говорится, со всеми своими потрохами.

Между прочим, в свое время многонеуважаемый господин Баламут весьма проницательно заметил: нашим великим достижением является то, что люди не воспринимают чревоугодие как страсть.

– В самом деле, – заявляют они, – что в том плохого? Неужели нельзя побаловать себя чем-нибудь вкусненьким?

На самом деле (это давно заметили служители Врага) некоторые виды пищи побуждают человека обращаться к нам за другими удовольствиями из нашего ассортимента. Поясню это на примере. Хотя этот пример будет, так сказать, от противного.

История давняя, но весьма любопытная. Жили на свете два друга-купца. Один из них был женат. И вот случилось так, что поехал этот купец в чужие края да и сгинул там. Осталась его молодая жена вдовой и надумала вторично замуж не выходить, а посвятить себя Врагоугодным делам, как то у честных вдовиц водится. А потому дала она всем искателям своей руки от ворот поворот. Лишь друг ее покойного мужа не давал вдове покоя: все надеялся, что как капля камень долбит, так и он своими непрестанными ухаживаниями добьется ее взаимности. Как ни уговаривала она его поискать себе другую жену, купец на своем стоял: будь моей женой, а кроме тебя, мне никого и ничего не надо!