— Сир, Вы были абсолютно правы! Империум в данный момент, — именно то, что надо, трапеза замечательная, — проворковала раскрасневшаяся и заметно повеселевшая ГРАФИНЯ. — А как пошёл Звизгун! Только сейчас я, наконец, поняла, почему у него такое чудное и оригинальное название. Гениально, гениально…

— То-то, то-то, моя дорогая! Как я уже неоднократно заявлял: «Со мною поведёшься, ещё и не того наберёшься!».

Все дружно и весело рассмеялись. За столом воцарилась непринуждённая, тёплая, товарищеская обстановка. Потом мы выпили ещё по две неполные рюмки. Они пошли уже как по маслу. На второе был подан «Мундир Фиш», который также получил дружное одобрение всех присутствующих за столом лиц. Селёдка была жирна, пряна и малосольна. Белоснежная картошка, запечённая незадолго до трапезы, густо посыпанная укропом, слегка сдобренная чесноком, рассыпчатая и необыкновенно вкусная, вызывала неимоверное удовольствие. Боже, как просто, как вкусно! Удивительно, превосходно! Что ещё нужно человеку!?

— Шевалье, а где наш Писец? Вы же его вчера, вроде бы, приглашали? — спросил я в конце обеда.

— Сир, Указ о даровании нашему хозяину монополии на производство и реализацию Звизгуна готов. Осталось только его подписать и скрепить печатью.

Я сделал это незамедлительно и вручил Указ пыхтящему от волнения ТРАКТИРЩИКУ, который по этому случаю выразил мне глубочайшую благодарность и признательность. После этого мы сердечно попрощались с ним и отправились в путь.

Чем дальше мы углублялись на юг, тем лучше становилась погода. Степь была похожа на насыщенный всеми цветами, слегка взбитый коктейль. Её зелёно-буро-красно-серо-жёлтая, слегка колышущаяся гладь, чередовалась с огромными проплешинами сжатых полей. Где-то они были абсолютно чёрными, где-то жёлтыми, где-то их поверхность покрывала молодая, сочно-зелёная и девственная трава. Она была задумчива и робка, так как ещё до конца не определилась в своей дальнейшей судьбе между двумя временами года. Лёгкий и тёплый ветер ласкал наши лица, затуманенное небо с неохотой пропускало на землю солнечные лучи, которые были ещё достаточно горячими, чтобы согревать её.

Наконец, впереди показались величественные заснеженные горы. До владений ГРАФА оставалось всего ничего, мы с облегчением вздохнули. Наш путь следовал в направлении Чёрного Ущелья. Его я уже дважды пересекал ранее. Это было единственное место, через которое вела дорога, позволяющая с комфортом миновать горный массив и достичь трёх южных Провинций. Других более-менее пригодных для передвижения путей не существовало. Имелись, конечно, горные тропы, но они были довольно сложны, извилисты и небезопасны.

Дорога поражала своей пустынностью, отсутствием встречных повозок, всадников и пеших людей. Чем ближе мы подъезжали к ущелью, тем тревожнее становилось у меня на душе. Какое-то нехорошее предчувствие всё больше и больше овладевало мною. Я подозвал к себе командира Гвардейцев и приказал ему выслать вперёд десяток разведчиков, а также усилить боковые дозоры. Через некоторое время в мою карету заглянул встревоженный ШЕВАЛЬЕ:

— Ваше Величество! Дозорные привезли человека, Вам стоит на него немедленно взглянуть.

Я торопливо вышел из кареты, подошёл к доставленному мужчине. Он был средних лет, одет, как крестьянин. Но что-то в его облике и во взгляде выдавало несколько иное происхождение. Одежда на нём была во многих местах порвана, ноги и руки покрыты ссадинами с запёкшейся кровью. Мужчина сидел, опираясь на колесо повозки, и жадно пил воду из кувшина. При моём приближении он попытался встать, но это у него не получилось. Я раздражённо махнул рукой, присел около него.

— Кто вы такой, откуда, почему в таком состоянии? — нетерпеливо спросил я.

— Сир, — я секретный посланник! Направляюсь в Столицу по приказу начальника гарнизона из замка ГРАФА. Недавно нас атаковало большое войско. Слава Богу, данное нападение не явилось для нас неожиданностью, так как до этого заблаговременно были предприняты все необходимые меры безопасности. Приближение противника мы обнаружили за пару дней до осады, успели стянуть в цитадель все имеющиеся силы, ещё задолго до этого запаслись провиантом. Нами были сразу же посланы несколько гонцов в Столицу, однако, очевидно, ни один из них не смог преодолеть Чёрное Ущелье. Оно, увы, оказалось заблаговременно заблокировано противником.

— Как это могло случиться? Вы же говорите, что разведка была хорошо организована? — раздражённо спросил я. — Неужели Ущелье не охранялось надлежащим образом?

— Не могу ничего пояснить по этому поводу, Сир! Узнав о блокаде Ущелья, перед непосредственным приближением врага, руководство направило меня и ещё несколько человек на север. Мы были переодеты крестьянами, купцами, пастухами и под покровом ночи отправлены с донесениями к Вам через горы. Вероятно, к данному моменту только я смог их преодолеть. Этому способствовало то, что небольшое поместье моего отца находится в горах, я их знаю с детства, как свои пять пальцев. Я двое суток был в пути, переход оказался довольно тяжёлым, но, слава Богу, у меня всё получилось. На этой стороне купил у пастуха мула, гнал его, сколько мог, но животное оказалось никудышным, пало. Остаток пути преодолевал пешком. На счастье, меня заметил Ваш патруль. Вот и всё… Как я рад видеть Вас, Государь!

— А я как рад! Так вы дворянин?

— Да, Сир. Я — Шевалье, служу у ГРАФА сотником. Мой род хоть и обедневший, но довольно старинный.

— Молодец, ах, какой молодец! — потрепал я воина по плечу. — Вы достойны награды. Попозже напомните мне об этом, не стесняйтесь.

— Рад служить Вам, Сир! — снова попытался приподняться СОТНИК.

— Сидите, сидите… Так как там обстановка в замке, что с Ущельем?

— Замок я покинул буквально за несколько часов до подхода противника. Сначала, насколько это позволял рельеф местности, скакал на лошади, затем спешился. Пока поднимался в горы, никаких признаков чего-то тревожного, ну, типа пожара, в районе замка не видел. А вообще, Сир, Вы же знаете, он — довольно крепкий орешек, взять его будет очень трудно.