— Слушайте, а может быть именно можжевельник здесь лишний, а!? — я аж подскочил от гениального озарения. — Может быть, именно он придаёт напитку этот резковатый неприятный привкус, а?

— Возможно, возможно! — подскочил вслед за мной ПОЭТ. — Действительно, Сир! Следует прогнать искомое сырьё трижды, можжевельник туда не добавлять. Полученную жидкость предлагаю настоять на сборе каких-нибудь трав, смягчающих вкус напитка, а потом разбавить до сорока — сорока пяти градусов чистой ледниковой водой. И всё! Не надо больше никаких извращений!

— Боже мой, как же мы до этого не додумались раньше!? Идиоты! — я в отчаянии схватился за голову. — Давимся этой гадостью вот уже сколько времени! Ну, какие же мы идиоты, однако!

— Сир, Вы явно не идиот, а вот я конченный идиот.

— На основании чего вы делаете такой крайне печальный вывод, сударь? — поинтересовался я.

— Понятно, на основе чего, Ваше Величество, — скорбно произнёс ПОЭТ. — Как это Вы меня лихо разоблачили! Прошу Вас, поведайте мне, на чём я прокололся?

— Всё очень просто. Кукуруза…

— Извините, Сир, при чём тут кукуруза?

— Кукурузу в Европу привезли испанцы после открытия Нового Света, то бишь, Америки. До определённого времени о кукурузе в Старом Свете ничего не знали. Острова, на которых мы с вами находимся, явно выдернуты из раннего европейского средневековья. Какая там могла быть кукуруза!? Вы хоть раз видели здесь кукурузу?

— Нет, не видел. Резонно, резонно, Сир, — вздохнул ПОЭТ. — Подождите, подождите! Но Вы же разоблачили меня намного раньше разговора о кукурузе!? Ведь так!?

— Кукуруза лишь подтвердила мои подозрения в отношении вас. На чём они основывались? Да ни на чём конкретно до поры до времени! На предчувствиях, на подсознании, на интуиции. И вообще, с самого начала вы вели себя несколько странно, умник вы наш. Все списывали эти странности на вашу тонкую и не совсем нормальную поэтическую натуру, но меня-то не проведёшь! — весело произнёс я. — А помните, в библиотеке БАРОНА вы сказали, что цифра семь — это число Бога, а число двадцать один, то есть три семёрки, — число сильного Бога? Эти рассуждения совершенно чужды данному миру. Да, и ещё, и самое главное! Это ваше внезапное исчезновение! Все всё тщательно обшарили, перевернули всё вверх дном, но вас не нашли! А как можно незаметно и тихо исчезнуть с корабля посреди бескрайнего океана, минуя перед этим бдительную охрану? Только если человек решил покончить жизнь самоубийством и бросился с этой целью в воду из окна каюты. Но вы у нас не такой. Значит, что остаётся? Как вы могли бесследно исчезнуть с галеры, не вызывая лишнего шума?

— Только посредством Пси-Телепортации, Сир, — поморщился ПОЭТ.

— Вот, вот! А, вообще, кукуруза во всей этой таинственной истории совершенно ни при чём, — ухмыльнулся я.

— Что, что, Сир?

— Картофель в Европу также завезли из Америки в пятнадцатом или шестнадцатом веке. Ну и что? Он здесь повсеместно распространён, мы его с вами неоднократно кушали, вот он на столе перед нами. Странная, однако, мешанина всего на этих удивительных Островах! А главное, я никак не пойму, почему здесь нет христианства!?

— Но как Вы догадались, Сир, что я именно Глорианин, а не Землянин? Не соратник МАГИСТРА, например? Я же мог воспользоваться Квази-Телепортацией.

— Вы по моему приказу находились под постоянным наблюдением Гвардейцев и пары агентов Тайной Службы, — ухмыльнулся я. — Что такое Квази-Телепортация? Ослепительный свет, перепады давления, завихрения, выкрики каких-то команд или паролей. Другое дело — Пси-Телепортация! Так, тихое действо, лёгкое смещение и дрожание воздуха. И всё…

— Понятно, Сир…

— Где Летопись и, главное, Цитатник? Я очень обеспокоен. Не побоюсь это сказать, но Цитатник я ставлю на одну доску с «Лунь юй», то есть с «Беседами и суждениями» Конфуция и с «Дао дэ цзин», то есть с «Книгой о Пути и благой силе» Лао-цзы! Да, да, не морщитесь!

— О, Сир, о Летописи не беспокойтесь! Она в надёжном месте. Собственно, и телепортировался-то я в основном для того, чтобы уберечь её от возможной утраты в ходе предстоящего сражения. Кто знает, как всё сложилось бы. Ну, и, чего здесь скрывать, я очень опасался за свою жизнь. Можно было и не уцелеть в такой ужасной мясорубке. Вон, что осталось от флота. Жить, знаете ли, очень хочется!

— Но вы же Бессмертный, если входите в Совет Тридцати?

— Эх, Сир! Абсолютно бессмертны только Вы со своей РЕЛИКВИЕЙ, — грустно ответил ПОЭТ. — Я бессмертен относительно. В случае чего, конечно, быстро восстановлюсь, но голову мою то же ядро оторвёт в два счёта. Чпок, чмок, и конец! Или какой-нибудь лихой пират чиркнет по ней секирой. Чмяк, и нет Бессмертного. Вот так!

Мы снова задумчиво помолчали.

— Ну что же, я вас понимаю. У самого раньше аналогичные мысли крутились в голове. Давайте выпьем. Кстати, как вас на самом деле зовут?