— Увы, не могу, Сир.

— Почему, чёрт возьми, ничего не понимаю! — взвился я.

— В любой точке Вселенной могу, в том числе и на Земле, а вот в Анклаве, увы, не могу, Сир, — подскочил ПОЭТ и вытянулся в струнку, а потом добавил, видимо, неожиданно даже для самого себя. — Виноват, Ваше Величество! Нижайше прошу меня простить!

Я истерично расхохотался, упал на стул, залпом осушил рюмку.

— Фантасмагория какая-то!

— Вы правы, Сир!

— Так, — попробуем ещё раз… Что такое Анклав?

— Сир, таково его официальное название на Земле. Морские пехотинцы называют его Пузырём. Два Острова, Сир. Защищены они Силовым Полем, или Барьером, другим словом. Ваша Империя!

— Да знаю я это всё! Мне нужна более полная информация!

— Какая, Сир?

— Но почему существуют именно два Острова? — удивился я. — Ведь совсем недавно я посетил Третий Остров!?

— Это не был Третий Остров. Так, островок. Им нет числа…

— Понятно. У, сука! Я так и знал…

— Не понял, Сир…

— Ладно, я до этой шлюшки ещё доберусь!

— Что, Сир!?

— Да так, ничего…

Я, не торопясь, подошёл к воде, не снимая одежды, вошёл в море, которое оказалось не таким уж и холодным, как я ожидал. Я с наслаждением окунулся в него с головой, сделал несколько ленивых гребков, побыл некоторое время в тусклой невесомости, потом вынырнул и вернулся за стол. Присутствия ЗВЕРЯ я не ощущал, что меня очень сильно тревожило. В каких же краях сейчас находится мой верный и преданный Пёс!?

ПОЭТ был напряжён и бледен. В рюмках угрюмо покоилась только что влитая в них Можжевеловка. На блюде посреди стола оставались лежать пара свежих огурцов, несколько солёных помидор и десяток головок маринованного чеснока. Неплохо. Очень кстати. Чем богаты, тому и рады.

— За прекрасных дам!

— За прекрасных дам!

Мы выпили стоя, по-офицерски, то есть, отодвинув в сторону локти и расположив кисти рук с рюмками параллельно земле.

— Сударь, вы, я вижу, в курсе, что я капитан Морской Пехоты? — вкрадчиво поинтересовался я. — Боец или член, ну, этого, как его…

— Особого Отдельного Ударного Отряда Морской Пехоты Объединённых Воздушно-Космических Сил Земли, Ваше Величество! Морская Пехота навсегда!

— О, как вы это, однако, торжественно и мужественно отчеканили! — поразился я. — А какое дело вам, Глорианину, до какого-то Земного Отряда? Не понимаю!

— Я являюсь его непосредственным организатором, идейным вдохновителем и руководителем, Сир! — ПОЭТ щёлкнул несуществующими каблуками несуществующих сапог, очевидно, начищенных до ослепительного блеска. — Разрешите представиться, Сир! Перед вами — Командир и Полковник Особого Отдельного Ударного Отряда Морской Пехоты Объединённых Воздушно-Космических Сил Земли! Честь имею! Морская Пехота — навсегда! Враг не пройдёт!

Я некоторое время тупо, мрачно, потрясённо и неподвижно смотрел на ПОЭТА, а потом хрипло пробормотал:

— Да, ибо, о, как, ишь, ты, ничего себе, однако!

— Так точно, Сир! Ибо…

Я в задумчивости прошёлся по берегу, посмотрел в тёмную, слегка колышущуюся воду.

— Советник, мне на ум почему-то именно сейчас пришла одна мысль. Послушайте. «Человек — это часть целого, которое мы называем Вселенной, часть, ограниченная во времени и пространстве. Он ощущает себя, свои мысли и чувства как нечто отдельное от всего остального мира, что является своего рода оптическим обманом. Эта иллюзия стала темницей для нас, ограничивающей нас миром собственных желаний и привязанностью к узкому кругу близких нам людей. Наша задача — освободиться из этой тюрьмы, расширив сферу своего участия до всякого живого существа, до целого мира во всём его великолепии. Никто не сможет выполнить такую задачу до конца, но уже сами попытки достичь эту цель являются частью освобождения и основанием для внутренней уверенности».

— Великолепно сказано, Сир! — голоса ПОЭТА, Летописца, Третьего Советника Планеты Глории и Полковника Особого Отряда Морской Пехоты планеты Земля причудливым образом объединённые в одно целое, сконцентрированные и воплощённые в едином лице, вывели меня из состояния глубокой задумчивости, которая на некоторое время овладела всей моей трепетной сущностью.

— То-то! — зачем-то строго и со значением произнёс я.

— Вы гений! Сир!!!

— Ну, а то как же, — задумчиво пробормотал я.

— Цитатник продолжает пополняться! Пока моя голова на плечах, все Ваши мысли будут сохранены для потомков и для вечности, Сир! — восторженно произнёс ПОЭТ.

— Вообще-то данная мысль была высказана не мною, а Эйнштейном, — устало произнёс я. — Пришла почему-то в голову. Да, память у меня, однако, неплохая! А что касается вечности, которую вы почему-то отделили от потомков, то зачем она нужна без оных лиц? В безжизненной пустоте нет никакого смысла.

— Сир, ну, во-первых, какая разница, кому принадлежит мысль, высказанная Вами? Главное заключается в её сути. А во-вторых… Отсутствие потомков не исключает возможности возникновения новой разумной жизни в будущем. Вот тогда-то и пригодится наш Цитатник! А вообще, почему бы не собрать в Цитатнике всю мудрость Марса, Земли, Анклава и Глории? — у ПОЭТА лихорадочно заблестели глаза. — Представляете, какой это будет труд, какая великая книга!?