Он без устали прикладывал усилия в служении, и в том, чтобы быть служителем тех, кто сотрудничал с ним в работе. Это одно из моих самых сильных впечатлений об этом человеке. Когда я разговаривал с Расселлом на конгрессе в Кливленде в 1901 году, и он пригласил меня сделать Вефиль моим домом, я с готовностью принял это приглашение и той же ночью в поезде вместе с ним вернулся в Аллегейни.

В ту субботу Расселл выступал с тремя речами. Утром он обращался к присутствующим на конгрессе, после обеда выступил с публичным докладом, а вечером с особым обращением к делегатам. В те дни встречи могли иногда длиться два часа. Когда мы добирались на поезд, машина была переполнена возвращавшимися делегатами. Было яркое освещение, и все разговаривали и смеялись, и я видел, что Расселл сильно устал. Было уже за полночь, около часа, я поднялся, сел рядом и сказал: «Брат Расселл, ты должно быть очень устал после сегодняшнего напряжённого дня, и за время поездки к тебе уже подошло много людей. Впереди нас спальный вагон, и там полки шире, свежее чистое бельё, всё готово для того, чтобы ты лёг и выспался. Почему ты не идёшь отдыхать?»

«Нет, брат, лучше я останусь здесь с друзьями, спасибо. Ты очень заботливый, но я хочу остаться здесь с друзьями. Если друзья должны не спать всю ночь, то и я не буду».

Это произвело на меня сильное впечатление. Предо мною стоял великий человек, каким я его считал, служащий Всемогущему Богу таким образом, каким никто больше на земле не служил ему в это время, и он так беспокоился о том, чтобы служить тем, кто искал знаний о Боге, что он был готов тяжело трудиться целый день, и потом сидеть целую ночь, если необходимо давать больше дополнительной информации тем, кто был счастлив от того, что Бог позволил им найти его. На других это тоже произвело впечатление. Поэтому, хотя Расселл никогда не возвышал своего положения по сравнению со всеми остальными, нам было очень легко сделать вывод, что он был особым служителем.

Мы нашли два места в Еврейских Писаниях и два в Христианских Греческих Писаниях, которые, казалось, поддерживали мысль, что лично Расселл был тем каналом, который Господь использовал, чтобы распространять свои истины. Расселл так не считал. Но большинство из нас считали именно так, и если кто-то завидовал тому, что он был особым служителем, мы смотрели на него искоса, и думали, что он был не в полной гармонии с нашей работой и неправильно понимает суть вещей.

Одним из этих стихов был Иезекииля 9:2-4, где говорится о человеке с прибором писца, одетым в белые одежды, ставившим знак на челах людей. Это действительно имело отношение к работе, но это не было, как мы позже увидели, работой одного человека.

Затем мы нашли в Захарии выражение, которое цитировали Иисус в ночь, когда его повесили на древе: «Поражу пастыря, и овцы рассеются» (Марка 14:27). Это всё, что процитировал Иисус, но мы рассмотрели текст и его контекст, где сказано: «О, меч! Поднимись на пастыря Моего и на ближнего Моего, говорит Господь Саваоф: порази пастыря, и рассеются овцы! И Я обращу руку Мою на малых» (Захарии 13:7). Мы рассуждали: что ж, тот человек, ближний его, должно быть Расселл. Мы, должно быть, те, кто рассеются, и Господь даст ему власть над малыми, и поэтому они не будут рассеяны, как были во время смерти Иисуса.

В Христианских Греческих Писаниях мы обратились к Матфея 24:45-47, где Иисус говорит о своём «верном и благоразумном рабе», которого он назначит над всем своим имением. Нам казалось, что это должно относиться к работе, которую исполнял Расселл. Также мы буквально отнесли к Расселлу слова из Откровения 19:10.

Если бы это было его личное искреннее, внутреннее отношение к работе, которую он делал, вы можете представить, как легко он мог поддаться тому, чтобы, получив преимущество ответственности, лежавшей на нём, искать возможности сделать себя безошибочным путеводителем в Писаниях. Но его мышление до последнего было полностью противоположным этому.

Расселл никогда не утверждал, что был каналом, который Господь использует, чтобы распространять свои истины. Он подчёркивал, что был лишь служителем, который работал в канале, который был в то время. Он не хотел думать или утверждать, что он один был служителем или что он был особым, по сравнению с остальными, служителем, но наоборот, он говорил, что занимает положение в канале вместе с другими. Он часто указывал, что если тот, кому доверили работу, должен оказаться неверным, он должен немедленно оставить её и кто-то другой займёт его место. И если человек считал, что он был автором этой истины, то именно поэтому и должен был бы быстро оставить служение. Истина — это Иегова, и его служители используют её, чтобы делиться ей с другими.

С самого начала образования Общества Расселл считал так. Объявляя о заявлении Общества об уставе, он написал в «Сионской Сторожевой башне», как она тогда называлась, в номере за октябрь 1884 года:

Расселл ясно указал, что, по его мнению, Общество было организованно определённый способом, и что оно будет исполнять работу, которую он начал. Часто когда его спрашивали, кто такой верный и благоразумный раб, Расселл отвечал: «Некоторые говорят, что я, в то время как другие говорят, что Общество». Оба утверждения были правильными, в действительности Расселл был Обществом (в полном смысле), он направлял курс Общества. Иногда он искал совета у других братьев, связанных с Обществом, слушал их предположения, и потом решал в соответствии со своим суждением, потому что верил, что Господь будет им руководить. Комментируя эту притчу о «верном и благоразумном рабе», он написал в «Сионской Сторожевой башне» в 1904 году: