"Из всех возможностей глупо умереть, самым благородным всё же является самоубийство" - саркастично подумала чародейка, расправила плечи и гордо шагнула вперёд.

– Доброе время суток, почтенные!

Великаны медленно обернулись и, не найдя сразу неизвестного нарушителя спокойствия, удивлённо пожали плечами. Из-за края столешницы была видна лишь макушка чародейки, что саму её более чем устраивалоно, но пользы замыслу не приносило.

– Прошу прощения, - громче и куда настойчивее подала голос девица, - не знаю, как к вам точнее обращаться.

Курчавый, первым сообразивший заглянуть под стол, удивлённо вздёрнул густые брови.

– Ну, можешь, звать нас богами, - с какой-то задумчивостью и даже настороженностью проговорил он, внимательно рассматривая хрупкую девушку.
– Лет двести назад нас именно так бы и назвали. Это теперь с какого-то перепугу все трилицым поклоны бить стали. С ума там все что ли посходили?

– Так и триликие же сумасшедшие, чего от паствы ожидать, - поддержал его седой и самым благожелательным тоном обратился к настороженно притихшей чародейке.
– Ты уже, наверное, поняла, что эти трёхголовые болванчики из старых Могучев образовались, что по возрастному слабоумию и скуке сливаться начали. Так что на этот район мы единственные здесь Могучи и остались. Считай, на полмира боги.

– А меня можешь звать их онтагонистом!
– бодро вякнул со своего места измученный чернокнижник, пускай эта бравада и стоила ему значительных усилий.

– Помолчи уж, пёсья кровь, - недовольно отмахнулся от нахального пленника курчавый.
– Потом с тобой разберёмся. Не видишь, что ли? Внуча пожаловала.

– Как добралась? Никто не обижал?
– седовласый подхватил растерявшуюся в конец девицу подмышки и с шокирующей лёгкостью усадил на столешницу.

Танка нервно икнула, но свято памятуя правила приличия, скромно улыбнулась, надеясь, что глаз у неё при этом не дёргается.

– Рановато что-то она с инициацией, - недовольно нахмурился курчавый, от чего слишком в последнее время храбрая духовник побелела до первых эдельвейсов.
– Резерв до конца не окрашен, да и девица ещё...

Может, Богам Межмирья или, как они себя сами назвали Могучам и положено знать о простых смертных анатомические подробности, но нежная сущность благовоспитанной ратишанки, что никогда и не целовалась-то толком, от подобной непочтительности вся встрепенулась. Правду, вместо страха и смущения, неожиданно проступила злость. От величайшей и, скорее всего, последней в жизни ошибки Чаронит спас длиннобородый исполин:

– Да где ж ей было проводника нормального найти? Наших же там уже и нету, а кто живой - все в жрецы подаются. Тебя хоть не пришибли случаем, выглядишь-то как живая, так все Могучи так выглядят...

– Да какая из этой клыхи Могучь!
– не то возмутился, не то умилился курчавый (Танка пребывала не в том состоянии, чтобы анализировать возможное значение архаизмов).

– Ну, лихость из неё последнее время так и прёт, - не согласился второй.
– Хотя ты прав, упустили для Могучи момент - не то воспитание.

– А я сразу говорил, что нам пацан первым нужен, а ты: "Он девку хочет! С девкой степенней будет!" Допривязывался, ...!

– Не при дицяти!
– грозно взревел бородач и попытался зажать девице уши своими мощными ручищами.

Яританна нервно шуганулась от такого помощника, что мог в одно касание превратить её голову в однородную массу.

– Господа Боги!
– вскричала она на пределах вежливости и тут же поправилась: - извините за тавтологию. Позволите вернуться к предыдущей теме?

– А! Точно!
– хлопнул себя по лбу здоровенной ручищей седой.
– На каком участке ты умерла?

– Вот зуб даю, что в стеклянных водопадах!
– радостно подхватился курчавый.

– Не-е-е, водопады это мелко. Может чёрные омуты?

– Фигня! А вот...

И тут наперебой, как первоклашки, взбудораженные залетевшим в окно воробьём, грозные Могучи принялись предлагать свои варианты, выкрикивая самые нелепейшие на первый взгляд словосочетания, перебивая друг дружку, огрызаясь, толкаясь локтями и при этом просительно заглядывая в глаза третейскому судье, мол, подтверди, что я прав. Чуть огорошенная творящимся безобразием, Яританна словила себя на совершенно самоубийственном желании отвесить обоим лещей и разогнать по разным углам стола.

– Это была кровавая река, - вместо этого чётко и громко, насколько позволяло истерзанное горло, сказала она.
– А теперь, когда этот принципиальный пункт разъяснён, давайте определим, почему он так важен для дальнейшего обсуждения.

На эдакое заявление курчавый недовольно скривил лицо и надул губы, становясь из грозного мужа безвинно обиженным ребёнком. Ощущение лишь усугублялось воинственно вздыбленной бородой и мясистым носом-картошкой, больше подходившим неграмотному лапотнику, чем самозваному богу. Его приятель был расстроен не меньше, но пытался сдерживать эмоции.