Подобное огорчение зародилось задолго до торжественного приёма в честь открытия мемориального комплекса. Пожалуй, это случилось даже раньше утомительной бумажной проволоки со сдачей экзаменов и утверждения темы для дипломных исследований. Изменение её взглядов на жизнь произошло в момент, когда ей отказались выдать заработанные потом и кровью ингредиенты из Межмирья, а после под угрозой смертной казни запретили экспериментировать с любовными зельями. И пускай при последнем досмотре у целителей ей ценой неимоверных усилий удалось проглотить две пяди собственного подола (вспоминать это эпическое действие с последующими попытками вызвать рвоту всё же не стоит), тем самым вынеся из башни Совета инквизиторов контрабандой ценные реагенты. И пусть несчастный, которого обманом заставили попробовать её первый образец приворота, воспылал нежной страстью к груздям и трюфелям, превратившись из чуть контуженного иллюзора в потрясающего "нюхача" грибного золота. В конце концов, ей могли предоставить особые условия и личные льготы уже за то, что после освобождения из башни она почти две недели безустали занималась лишь тем, что варила в огромных количествах свои фирменные всезаживляющие "сопли". Увы, с лёгкой подачи Важича, другое название к её изобретению уже никак не приставало. Даже в дипломной работе в строке "Наименование разработки" значилось общепринятое "Сопли". Само собой, что приставлять свою фамилию к подобному названию гордой изобретательнице уже не хотелось. Кстати, этот момент её тоже слегка огорчал. Среди целителей "сопли" стали весьма популярны, а вот их создательницу упорно не узнавали, даже пропускать к пациентам не хотели, а это уже попахивало заговором.

Впрочем, характер молодой травницы представлял собой смесь парадоксальных черт, что обострялись исключительно при наличии внешнего давления. Предоставь Академия ей полную свободу и достаточный запас средств, внимание инициативной любительницы экспериментов распылилось бы меж сотней различных идей и задумок, так и не доведя ни одной из них до совершенства. Однако стоило обрисовать перед ней конкретный запрет, как все интеллектуальные ресурсы немедленно бросались на решение конкретного вопроса, превращая запрет в вызов. Вызов был принят!

Ответ на него сейчас как раз плескался в маленьком флакончике в её сумке вместо столь необходимых на благородном собрании духов. Перепутать их было сложно, но взволнованная предстоящим выходом в свет Эл прекрасно справилась с поставленной задачей. Кроме того по ошибке захватив несколько желудочных капсул, сушёный корень амариллиса и половинку недоеденного бутерброда. И сейчас чародейке за свою рассеянность стыдно не было.

– Бодяга, настало твоё время!!!
– воинственным шёпотом провозгласила Алеандр, потрясая над головой подвернувшимся флаконом.

Проскользнув обратно в зал, изящно и незаметно, по собственным убеждениям, злостная нарушительница предписаний двинулась на поиск жертвы. Она, конечно, к разработке этого образца отнеслась значительно серьёзнее, чем к печально известному "гриболюбу" но всё равно в результатах немного сомневалась, а потому предпочитала слово "жертва" таким вариантам, как "подопытный" или "пациент". Дело в том, что для последних двух образцов в качестве субстрата использовалась иномирная кровь с украденного куска ткани, и травница разумно волновалась о побочных эффектах.

Волнение, впрочем, никак не помешало ей пробраться меж фуршетными столами, расталкивая локтями навязчивых гостей торжества и собратьев по несчастью представлять простых людей. Немного поколебавшись между подносами с кофе и чаем, она выбрала всё-таки чай (остывший кофе был ей самой противен), от всех щедрот души опрокинула полный флакон в крайнюю чашку и принялась ждать, присев за ближайшей кадкой со стеклянной имитацией древовидных папоротников. Почтенные гости столы с безалкогольными напитками вниманием не баловали, предпочитая фруктовые наливки, пиво и меда, как более патриотичные. Однако предыдущий опыт показал, что с алкоголем любовный состав совмещается плохо, и страждущий похмелиться сторож общежития приобрёл жёсткую непереносимость к браге и лёгкий зеленоватый оттенок.

– Быстрей бы, быстрее, - бормотала девица, с нетерпением жуя прихваченную тарталетку и не спуская глаз с заветной кружки.
– Вот, неужели никого на чай не потянет, пока финальный торт не выкатят, эстеты арморацийные!

– И кого Вы обозвали хреном, Госпожа Травница?
– раздался за спиной низкий, чуть посвистывающий бас.

Даже не взвизгнув, Валент резко отклонилась назад и с точностью, достойной пращника, метнула во врага остатками снеди, попутно нанеся несколько точных ударов сумкой.

– Ой, Шматкевский, это ты! Как неловко получилось...
– попыталась изобразить радость Алеандр, стирая паштет с лица своего наиболее покладистого пациента.

Сложность изображения, как, впрочем, и его покладистость были заметны невооружённым глазом. Строгий добротный костюм, идеально подогнанный по фигуре, почётные знаки отличия, орден за мужество и первоклассные золотые запонки как-то меркли на фоне изувеченного до нечеловеческого состояния лица. Первое время даже сама Алеандр, морально готовая к виду любых повреждений и всяческих травм, не могла подолгу смотреть на него без подступающего к горлу чувства тошноты. Они встретились в окружной лечебнице, когда талантливую изобретательницу пригласили устроить показательное выступление по применению "соплей" на тяжелораненых. С первого взгляда девушка поняла, что у неё появится новый любимый пациент, а Редольф не особенно препятствовал экспериментам. Сейчас Госпожа Травница могла с гордостью взирать на руководителя особого подразделения княжеских ищеек: теперь его челюсть открывалась без ужасного перекоса, зубы почти не просвечивали сквозь изъеденные мышцы, а глаз моргал без дополнительных усилий. Красавцем получившееся назвать было сложно, но девушка и не планировала останавливаться на достигнутом.

– Так почему же Вы прячетесь ото всех и хаете окружающих?
– ухмыльнулся благодарный пациент.

Ввиду определённых особенностей любая его попытка улыбнуться больше напоминала тролльскую ухмылку, а в купе с огромным ростом и медвежьей статью и вовсе вызывала массовый падёж в обморок особо впечатлительных барышень.

– Разве травнице, чьё средство спасло столько жизней, не надлежит общаться с гостями и заводить полезные знакомства?

– Не мешай, Шматкевский, не до тебя сейчас, - небрежно отмахнулась девица, всецело охваченная наблюдением за ходом эксперимента.
– Иди лучше сам с гостями пообщайся! Тут столько боевиков по углам жмётся.