Пусть лучше будет жарко, очень жарко, но даже если кто-то сядет на стекло с той стороны, Симба его не увидит!

До моря надо было спускаться метров сто, если не больше.

Сто десять, сто двадцать — по деревянным ступенькам, держась за железные поручни. Сейчас они прохладные, а днём к ним, наверное, невозможно прикоснуться — днём они становились раскалёнными, и люди просто разжимали ладони и сыпались вниз, на камни, тут и там торчавшие на узкой песчаной полоске пляжа.

Отец спускался впереди, Симба — за ним.

Ветер с моря бил ей в лицо, насквозь продувая легкую разноцветную маечку и развевая волосы.

Тогда они у неё были длинные, и отец любил сам заплетать ей косички.

Они спускались очень осторожно, временами отец оборачивался и говорил:

— Ну, ты как?

— Хорошо, папа! — отвечала Симба, и они продолжали спуск.

Лестница вплотную прижималась к скале, от неё пахло холодом и ещё чем-то, что Симба никак не могла определить.

Но ей не было страшно, ей отчего-то стало весело и хорошо.

Симба вернулась в спальню и нырнула в постель.

Дротик остался лежать там, где ему и положено, — в коробке рядом с компьютером.

Если она сейчас не уснёт, то проклянёт всё на свете.

Тем более что сегодня приезжает племянник.

Она была дура, что согласилась.

Она вообще — дура.

Промахнулась по бабочке, и та улетела.

А ведь могла бы попасть, и сейчас держала бы в кулаке её мерзкое чуждое тельце.

Предварительно оборвав чёрные с зелёными прожилками крылья.

Выдернув длинные чёрные усики с угрожающими утолщениями на концах.

Отец спрыгнул на берег первым, повернулся и подхватил Симбу на руки.

А потом плавно поставил на песок, и они пошли к воде.

От лестницы до моря было всего несколько метров, песок был мокрый, волны, разбиваясь о камни, окатывали их брызгами.

— Мы пойдём обратно вдоль моря! — сказал отец.

— Хорошо, — согласилась Симба и пошла рядом, сняв сандалии и с удовольствием чувствуя, как солёная вода лижет ей ноги.

Симба легла на правый бок, подтянула колени к груди и вдруг подумала, что сейчас она, наверное, напоминает большой рыболовный крючок.

Большой голый рыболовный крючок, мокрый от пота.

Интересно, кого ловят на такие крючки?

Самый примитивный ответ — конечно, мужчин.

Симба поморщилась, харя в соседней комнате наверняка осклабилась.

Ненавистная харя, надо бы её чем-нибудь заменить.

Например, прикрепить к мишени изображение бабочки.

Найти в интернете картинку с разрешением получше, скачать на жёсткий диск, обработать в «Фотошопе» и распечатать на цветном принтере. Дело двадцати минут, если сейчас встать и войти в сеть.

Симба решила, что не хочет быть рыболовным крючком, и выпрямила ноги.

Пляж стал шире, нависающая справа скала закрыла собой полнеба — по крайней мере, так показалось маленькой Симбе.

Отец молчал, хотя обещал кое-что рассказать.

— Папа, — напомнила она, — ты хотел…

— Что? — спросил отец.

— Про бабочек, — сказала Симба, — про тех, которых надо бояться, и тех, которых не надо…

— Их вообще не надо бояться, — сказал отец. — Они все красивые и безобидные…

— Нет, — возразила Симба, — не все, ты сам мне говорил, там, наверху!

— Хорошо, — сказал отец, — сейчас расскажу…

Симба повернулась на спину и посмотрела в потолок.

Обыкновенный потолок с красно-синим плафоном посередине.

Если щёлкнуть выключателем, в плафоне загорится лампочка.

— Надо спать! — громко сказала себе Симба и начала медленно считать: — Раз… Два… Три…

— Помнишь нашу гору? — спросил отец.

— Какую? — заинтересованно спросила Симба.

— Ну, нашу… — сказал отец. — Там, дома…

— Помню, — сказала Симба, вспомнив гору, которая нависала над их городом.

— Так вот, — сказал отец, — я сам не видел, но говорят, что на вершине горы, в лесу, живут совершенно особенные бабочки…

— Как эти, на берегу? — спросила Симба.

— Нет, — ответил отец, — они большие, размером с футбольный мяч…

— Больше моей головы? — спросила Симба.

— Да, больше! — сказал отец.

— Четыре… Пять… Шесть… — говорила вслух Симба, всё так же глядя в потолок. Она перестала считать и подумала, что лучше перевернуться на живот и обнять подушку.