Прорыв через подъездных торчков отнял считанные мгновения. Лифт, как водится, не работал, так что пришлось спускаться по лестнице. Я понёсся вниз. Первая группа торчков даже не поняла, кто это летит через их головы, а вторая попыталась меня задержать, но скорость я набрал изрядную, и им только и осталось, что орать мне вслед.

Новые кроссовки очень хорошо подходят для быстрого бега по лестничным пролётам — ногам в них удобно, и подошвы приятно пружинят.

Я оказываюсь на улице и ныряю прямо в жару.

До трамвайной остановки бегу не сбавляя скорости, и только когда появляется знакомая афишная тумба, останавливаюсь — дальше бежать нет никакого смысла.

И вдобавок — я уже мокрый от пота, да и сумку лёгкой не назовёшь. Мать всё-таки заставила меня захватить какие-то дурацкие книжки для чтения по программе.

Хотя прекрасно знает, что читать их я всё равно не буду!

Я ставлю сумку на асфальт и осматриваюсь.

На остановке никого, солнце печёт как на экваторе.

Все умотали за город, к подножию горы, где ручьи, и водопады, и спасительная тень.

На остановке тени нет, мне хочется пить, я покупаю в киоске бутылочку пепси и залпом выпиваю.

И тут из-за поворота появляется трамвай.

Он двухвагонный, обычно я езжу в первом: удобнее выходить, получается метра на три ближе к дому.

Но сейчас я еду не домой, а к Симбе, и понятия не имею, из какого вагона выходить удобнее, то есть — ближе.

Сажусь во второй.

И вдруг понимаю, что я даже не дистенциальный коблоид, а просто козёл.

Обычно в трамвае я слушаю плеер, но сейчас он лежит в сумке. Причём — на самом дне, под свитером, рубашками, майками, трусами, носками и идиотскими книжками, которые надо читать по программе.

И которые я читать не буду.

Которую или которые?

Их две, но название одно.

Какой-то «Тихий Дон».

Трамвай трогается с места, и моя остановка скрывается за поворотом.

В вагоне лишь я и кондуктор, он уже продал мне билет. Как обычно — несчастливый.

Между прочим, недавно мы с матушкой сделали открытие. По поводу счастливых и несчастливых билетов.

Как-то вечером по телевизору прошла реклама о том, что некий магазин объявляет конкурс. Вы приносите счастливые билеты, они запускают лототрон, и если из барабана выпадают те же шесть цифр, что и на вашем билете, вы получаете приз. Телевизор.

— Нам нужен второй телевизор, — сказала матушка, — я бы поставила его в спальне. — И поинтересовалась: — У кого-нибудь есть счастливый билет?

Я полез в карман, обнаружил там кучу билетов, накопившихся за первые летние дни (в школу я езжу с проездным), но счастливого среди них не оказалось.

— Пролетели, — сказала матушка, — в этой семейке не найти ни одного счастливчика!

— Сейчас, — сказал отец, — подождите…

И пошёл на кухню.

— Вот, — объявил он, вернувшись в гостиную, — это вся моя коллекция!

— Какая коллекция? — недоумённо спросила матушка.

— Моя, — гордо ответил отец. — Это мои сорок счастливых билетов, я их с прошлого сентября собираю…

— Их есть надо! — сказала матушка.

— Коллекционные вещи не едят! — возмутился отец.

Трамвай подошёл к следующей остановке, до Симбы оставалось ещё одиннадцать.

Сорок билетов отвезли в магазин, но розыгрыш должен быть через месяц.

Предки уже вернутся, и отец начнёт собирать коллекцию заново.

Он терпеть не может ездить по городу на машине, езди он на машине, собирал бы что-нибудь другое.

Мы с кондуктором всё ещё вдвоем, кондуктор — сухонький пожилой мужчина в тёмных брюках и рубашке с коротким рукавом. Если я не могу слушать музыку, то могу смотреть. Но пока — только на кондуктора, а это не так интересно. Интереснее всего разглядывать женщин, хотя женщин-кондукторов разглядывать тоже неинтересно, они все какие-то громоздкие и на женщин не похожи. Скорее уж на слоних.

Женщина садится за десять остановок до Симбы, но это не женщина, а сумасшедшая старуха, я её знаю. Она вечно что-то выкрикивает, грозит всем кулаками, а через остановку выходит. Мне её жалко, но я не люблю ездить с ней в одном вагоне. Впрочем, в такую жару она вопит не так громко, просто бубнит себе под нос.

Мы въезжаем в старую часть города.

То есть в центр.

Трамвай опять останавливается, и в вагон заходит сразу несколько человек.

Пятеро.

Женщина, мужчина, ребёнок, снова мужчина и ещё одна женщина.

Если ты не можешь слушать в трамвае музыку, тебе надо чем-то себя занять.

Можно читать рекламные объявления, но это скучно.

Можно смотреть в окно, но что нового я там увижу?

А можно разглядывать людей, которые садятся в вагон.

Первые трое — явно семья. Толстый мужик, прихлёбывающий пиво из бутылки — понятно, что ему жарко, рубашка вся намокла, ему противно таскаться в такую жару со своим семейством, интересно, откуда они едут?