В один из первых же дней Сергей неосторожно вышел из такой затемненной улочки на открытую площадь, и сильное солнце буквально ударило по глазам. Его пронзила резкая боль, и он ослеп. Ребята проводили его в общежитие и там закрыли в темной комнате. Зрение к нему стало возвращаться постепенно только на следующий день. Все ребята сразу же приобрели самые дешевые защитные очки.

Набережная, украшенная пальмами и цветовыми газонами тянулась от холма Марьян, где находился городской парк, и завершалась морским пассажирским портом. Вся бухта, которую ограждали небольшие острова, была забита десятками яхт и катеров. Это был город моряков и рыбаков.

Вскоре выяснилось, что все пляжи в городе — платные, а подходы к морю — частные, то есть, огорожены с предупреждающей надписью «private». Пришлось проявить хитрость. Было замечено, что охранник пляжа, который находился недалеко от общежития, приходил на работу и уходил в строго определенное время. Ребята стали приходить на пляж либо до него, либо после него. Перелезали через забор и нагло располагались на досках пляжного помоста (здесь никто не входит в воду прямо с берега). Сторож вскоре заметил эту уловку и перестал закрывать калитку на ночь. Так что, уходя утром, или приходя вечером, ребята вежливо с ним здоровались и иногда обменивались сигаретами.

Сергея сразу же поразило море. Оно было неправдоподобно синим. Вода оказалась очень соленной. При нырянии нельзя было открывать глаза. Но зато было легко плавать. Можно было лежать на спине, не напрягаясь. Температура воды была, наверное, не меньше температуры тела. Во всяком случае, разница никак не ощущалась. А ведь было уже начало сентября. Днем можно было загорать на плоской крыше общежития, но вскоре это надоело. Ребятам больше нравилось сидеть на крыше по вечерам, наблюдая панораму освещенного города и моря, с «плетенкой» вина и с гитарой. Любимой песней всех была: «Над Канадой небо синее…», которую переделали на: «Над Сплитом небо синее…»

Сергей, с кем–нибудь из друзей или один, часто бывал в двух местных кинотеатрах. Один был современный с мягкими креслами и кондиционером в зале, с широким экраном. В этом кинотеатре демонстрировались новые зарубежные фильмы. В старом дешевом кинотеатре, где собиралась простая публика с кульками жареной кукурузы и семечками, где в зале курили и занимались любовными делами, не обращая внимания на соседей, можно было посмотреть старые классические киноленты. Конечно, качество кинопленки и звука были ужасны, но это не имело значения. Выбирали, по возможности, англоязычные фильмы, которые были понятны.

Вообще языковой барьер был преодолен быстро. Хорватский язык, по мелодике произношения, очень похож на украинский. Схватив несколько ключевых слов и фраз, можно было уже понять смысл сказанного. А времени и возможности для общения было более чем достаточно. Когда местные мужики узнавали, что они — русские, отвязаться от них было невозможно, и редко ребята уходили трезвыми. Поэтому приходилось избегать слишком частых знакомств.

Своих соотечественников встретили лишь однажды. Как–то вечером Сергей со своим тезкой сидели в баре и к ним подсели двое немолодых людей и завели разговор на русском языке. Вначале ребята очень обрадовались. Но вскоре заметили некоторую странность в их поведении. Слишком явно чувствовалось недружелюбие к родной стране. Это насторожило, и ребята постарались быстрее покинуть бар.

— Эмигранты, — презрительно изрек Ковалев. — Наверное, власовцы.

Вторая встреча с уже настоящими соотечественниками произошла на советском пароходе «Аджария», который зашел с туристами в Сплит. Сергей с Ковалевым, который до университета плавал «капитаном» на Енисее, поднялись на борт, приведя в смятение вахтенного офицера. Ковалев потребовали капитана или старшего помощника. «Старпом», сам бывший комсомольский работник, быстро разобрался, кто такие «гости» и пригласил к себе в каюту. На следующий день он устроил всей группе экскурсию по пароходу и торжественный обед в кают–компании. Несколько часов ребята побывали «дома». Высыпавшие на палубу туристы завидовали им, а ребята — туристам, которые через несколько дней будут на Родине. Им уже стала надоедать однообразная заграничная жизнь. Это — как задержаться в гостях надолго.

Казалось, хозяева о них забыли. Но вскоре все изменилось. В Сплит нагрянули Ягода и Володимир, которые были в полном восторге от своей поездки в Ленинград. Они сообщили, что руководство решило продлить их пребывание еще на две недели. Но присутствие советских студентов на торжественном открытии автомагистрали им. Броз Тито сочли неуместным.…

На следующий день Володимир вернулся в Загреб, а Ягода осталась. Теперь группа почти каждый день куда–нибудь выезжала.

Сначала осмотрели северо–западное побережье от Сплита. Посетили развалины античного города Солин, напоминавшие Сергею севастопольский Херсонес. Поднялись на гору к средневековой крепости Клиш, похожую на крепость в Судаке. Побывали в прекрасном городке Трогир со средневековой крепостью и замковой архитектурой. Затем был Примоштен, который располагался на крошечном полуострове, выдававшемся в море и соединявшимся с берегом узкой полоской суши. Это был красивейший курортный городок. На юго–восток от Сплита осмотрели городки Омиш и Писак. Это — большие приморские поселки…

Вообще восточное побережье Адриатического моря, которое в Югославии называлось Далмацией, очень напоминало Сергею Южный берег Крыма. Только здесь было много островов и прибрежные горы значительно ниже крымских.

Везде пребывание начиналось с приема в местной мэрии. Ритуал был одинаковый: та же чашечка кофе и непременная рюмочка «сливовицы», которую при желании можно было повторить. Таких приемов иногда за день было по два–три. Поэтому ребята ходили под палящим солнцем пьяненькие и голодные.