Когда треп с курьерами ей наскучил, она вернулась ко мне:

— Поедем вдоль скоростного шоссе Гардинер, потом по указателям на Берлингтон, Гамильтон, Ниагара-Фолс и Форт Эри, там будет граница. Они говорят, что ехать на велосипедах туда сто лет, так что лучше уже выдвигаться. А еще они говорят, что мы в жизни не проскочим мимо пограничников. Только много они знают, эти курьеры! Взрослые дядьки, а целый день гоняют на великах. — Она опустилась на траву и открыла рюкзак. — Вот, купила тебе бутерброд и печенек, пока ты спал. Съешь, когда проголодаешься. А еще купила большую бутылку колы, будем пить по дороге. — Она встала и надела рюкзак. — Пока мне нравится наше путешествие, Боб. А тебе?

— Конечно, — ответил я.

Ничего другого мне просто в голову не пришло. А что я мог сказать? Ты чокнутая и вгонишь нас обоих в гроб?

— Ну, пора ехать, — сказала она. — Раз по скоростному шоссе мы ехать не можем, придется держаться как можно ближе к нему.

Так мы и поступили — сели на велики и поехали вдоль шоссе. Дорога, по которой мы катили, была такая же длинная, но, в отличие от шоссе, совершенно пустая. И ни души вокруг, ни единого домика у обочины. Мы ехали уже много часов подряд, иногда по пересеченной местности, и я натер зад об седло и ладони об руль. Рюкзак как будто стал тяжелее, мокрая футболка липла к спине. В довершение всех бед я запутался: мы должны были ехать по указателям на Гамильтон, а затем на Ниагара-Фолс, но теперь указатели на Ниагара-Фолс указывали в обратном направлении.

Я обернулся к Крысе под фонарем. Она у меня девчонка крепкая, никогда не жалуется, но сейчас личико у нее побледнело, а рюкзак казался слишком для нее большим.

— Не хочешь передохнуть?

Она кивнула и медленно слезла с велосипеда. Мы забрались наверх по небольшому склону, идущему вдоль обочины, и спрятали велики в кустах.

— Здесь подходящее место, — сказал я. — Если появятся копы, они не увидят нас с дороги.

Я помог ей снять рюкзак и развернул ее спальный мешок:

— Холодно. Залезай-ка и поспи немного.

Она молча заползла в мешок и свернулась калачиком. Я тоже устроился спать и сказал:

— Поедем дальше завтра.

Земля была влажной от росы, и я дрожал, хотя больше не от холода, а от усталости. Я хотел спать, но уснуть не мог. Просто лежал и изнывал от тоски по дому и теплой постели. Мы с Крысой еще никогда так не терялись. Мы лежали в темноте в чистом поле, и некого было попросить о помощи.

Помню, однажды темным зимним вечером мы ехали из города домой. Всю дорогу ледяной ветер швырял снег нам в лицо. Когда мы добрались до дома, Крыса бросила велик у крыльца и бегом побежала в тепло. А я задержался под окном кухни, под которым снаружи уже насыпало холмик снега. Я смотрел, как папа вынимает хлеб из духовки, вешает игрушечного снеговика на ручку буфета и отступает на шаг, чтобы оценить, хорошо ли смотрится украшение. Потом в кухню вбежала Крыса, на ходу снимая куртку, и стала рассказывать папе, как прошел день. Такая была картина! Я стоял и смотрел, не боясь промозглого холода, потому что в любую минуту мог шагнуть в тепло родного дома.

А теперь мне отчаянно не хватало этого тепла. Впервые я всерьез размышлял о том, не пойти ли в полицию и не сдаться ли на милость копов. Мы, собственно, ничего дурного не сделали, но я все равно чувствовал себя беглецом — мы скрывались от властей, которые без колебаний отдали бы нас в приют.

Но может, это не так уж и плохо. Может, нас определят в какое-нибудь хорошее место. Я повернулся к Крысе спросить, что она об этом думает. Она лежала с закрытыми глазами, и вид у нее был такой же измотанный, как тем холодным зимним вечером. Крыса никогда не сдастся, какой бы оборот ни приняли наши дела. И, если подумать, я тоже. Если они хотят отдать нас в детский дом, пусть сначала поймают. А даже если поймают, пусть не надеются, что мы не удерем при первом удобном случае.

Вдруг с дороги донесся визг тормозов. Потом рядом с первой машиной остановилась вторая. Крыса тут же выскочила из мешка, метнулась за куст и с любопытством выглядывала из-за него. Хлопнули двери, и два человека пошли навстречу друг другу. Один был молодой и стройный. Другой, грузный, сжимал в зубах окурок погасшей сигары.

— Джоуи, — произнес грузный. — Как тебе живется в Нью-Йорке?

— Паршиво, как обычно. Товар привез?

— Увы, нет. Не смог достать.

— Что?!

Грузный заржал:

— Шучу.

Он открыл багажник, и оба заглянули внутрь.

— Ну, нечего тянуть, — сказал молодой.

Они начали перекладывать какие-то пакеты из одной машины в другую — только уже не в багажник, а под заднее сиденье.

— Драгдилеры! — прошептала Крыса.

Я цыкнул на нее.

Молодой вручил грузному конверт. Грузный проверил содержимое и сказал:

— Ну, с тобой приятно иметь дело, Джоуи.

Они пожали друг другу руки, грузный сел в машину и уехал. Молодой прикрыл заднее сиденье одеялом, захлопнул дверь и огляделся. Потом он сел в машину и попытался уехать, но мотор никак не хотел заводиться. Парень сыпал ругательствами и бил кулаком по рулю. И тут я увидел, что Крыса едет на велике прямиком к машине!

— Проблемы, мистер? — спросила она, притормозив рядом с ним. — Мотор не заводится?

Парень смерил ее ледяным взглядом. Он вылез из машины, озираясь по сторонам:

— Ты откуда? Что ты тут забыла?

Я очертя голову сбежал вниз по склону:

— Не обращайте на нее внимания, мистер.

Увидев меня, парень разозлился еще больше.

— Мы ищем нашего дядю, — сообщила Крыса. — Он тоже драгдилер.

— Проваливай, малявка!

— Идем, идем! — понукал я.

— Зачем ругаться? — сказала Крыса. — Мы хотим как лучше. Мы вам поможем.