— А что я подписал? Не прочел даже.

— Подписку о невыезде.

Администратор поднялся, чтобы покинуть кабинет, но Джафаров его остановил:

— Значит, деньги заходил занимать?

— Деньги!

— А наркотики ты у него не брал?

— Я не употребляю, — не удивился вопросу администратор.

— Берут не только для употребления.

— Не брал! — администратор довольно нахально усмехнулся.

— Ну, на нет и суда нет! — тоже усмехнулся Джафаров.

Главный администратор не волновался. Ушел, не прощаясь.

— Видал миндал? — Джафаров даже возмутился. — Плюет на нас с прибором.

— Надеется на академика, что тот выручит. — Арнани задумался. — Какие академики пошли… никакой экспертизы не требуется: увидел и сразу определил — убийство.

— А экспертиза указывает на самоубийство, как и в случае с Каримовым. Никаких следов насилия.

— Займемся академиком?

— Не глупи! Ты же его сам приглашал в понятые. А перед этим с ним беседовал. У него просто не было времени убить Бовяна.

— Было!

— Он же старый, больной человек. Ну где ему справиться с Рачиком?

— Тогда остается одно: убийца был в квартире Бовяна, когда я звонил от академика.

— И выпрыгнул через окно?

— Для тренированного человека это не представляет трудности. Мы бы с тобой сделали это запросто. А у него не было другого выбора. Дверь я контролировал.

— Ты самоубийство исключаешь?

— Наркоман имеет возможность покончить с собой более приятным способом. У него нашли морфий и кокаин. Действует убийца-профессионал, не оставляет следов.

— Как же он их отключает?

— Баллончик с каким-нибудь легким газом. Выключает на минуту, очнулся, а ты уже в петле хрипишь.

— Или кровью истекаешь… Верни администратора! Вопрос ему задам.

Тенгиз сходил за администратором. Тот был спокоен.

— Я все равно не скажу, что получал наркотики. Можете меня бить.

— Бить тебя уже поздно, до пяти лет, говорят, надо этим заниматься. Ты мне вот что скажи: в последний вечер к Каримову кто-нибудь приходил в кабинет?

— Я дорожу своим местом и за солидными гостями не шпионю. А там не только место можно потерять, но и голову.

Джафаров жестом руки отослал его, и тот исчез.

— Пустой номер это кафе? — сочувственно спросил Тенгиз.

— Напротив. Обнаружили клубок, теперь надо осторожно тянуть за ниточку.

— Хорошо бы еще ниточку отыскать.

— Отыщем. Ну что, пойдем потихоньку?

— А как же остальные? — возмутился Тенгиз.

— Для чего нам остальные? Будут врать, больше ничего.

— Не может быть, чтобы ни один человек не видел, кто приходил в кафе в тот вечер к Каримову.

— Кафе имеет черный ход, через который доставляют продукты. У Каримова нашли ключ от него. Читать материалы надо, дорогой.

Когда они покидали кафе, вслед им несся вздох облегчения: пронесло. У входа Джафаров остановился, закурил, затем неожиданно предложил:

— Пойдем воды выпьем?

Тенгиз не возражал. Подошли к киоску с газированной водой.

— Хозяин, два двойных! — скомандован Тенгиз и выложил деньги.

«Хозяин», красивый юноша лет двадцати пяти, небрежно бросил их в ящик и налил два высоких бокала воды с сиропом.

— У-у, как вкусно! Молодец, честно работаешь!

Юноша очень обрадовался похвале. Джафаров не обратил внимания ни на воду, ни на «хозяина». Поставив бокал, он повел Арнани прочь и от кафе, и от будки с водой.

— Вот тебе и ниточка, Тенгиз! Но тяни ее очень осторожно.

У Тенгиза хватило выдержки не оглянуться, хотя очень хотелось.

— Ты думаешь, брат этой Кязимовой?.. Он ее послал к дому Каримова?

— А кто же еще? Кофточка была названа для отвода глаз.

— Вряд ли они имеют отношение к убийствам! — вздохнул Тенгиз.

— Никакого!

— Значит, ни одной зацепки? Трудно будет раскрыть эти убийства.

— А мы их и не раскроем! И генерал знает это лучше, чем мы. Ничего! В одном потеряем, в другом найдем. Раскроем сеть торговцев наркотиками, нам спишут и эти три злосчастных убийства. Пойми, убийства можно раскрыть либо случайно, либо из окружения убитого. А профессионала взять невозможно.

— Но раньше раскрывали!

— Чушь! Вешали несколько «мокрых» дел на одного.

— У меня еще не было политических убийств.

— А у меня были! И только одно удалось раскрыть: любовница отравила.

— Ревность?

— Бросить решил! А наши раздули как политическое убийство.

— Созналась?

— А куда денешься? Жить каждый хочет. Американский агент.

— Знаю, о ком ты говоришь! Мерзавец был первостатейный!

— Мерзавец не мерзавец, а член правительства! Каждая служба хочет доказать свою необходимость. Ваше управление списывает на одного дегенерата столько «висяков», сколько можно, а мы политические убийства раздуваем.