— Почему нет Джафарова? — спросил генерал у Арнани.

— Я звонил ему, товарищ генерал! — вытянулся по струнке Арнани. — Обещал быть на совещании. Наверное, начальство его вызвало. Им тоже несладко!

— Асланов отказался от услуг «девятки»! — заметил генерал. — С них взятки гладки!

— С нас тоже! — не удержался Арнани.

Все сделали вид, что ничего не слышали.

— Но взять убийцу — наша святая обязанность! — заметил генерал.

— Политические убийства нигде не раскрываются! — не сдавался Арнани. — Вспомните Кеннеди, Улофа Пальме. А мы — специалисты по уголовным делам.

— Так надо же еще доказать, что это — политические убийства!

— Есть мнение, что обычные мафиозные разборки? — опять не удержался Арнани.

— Неужели убийца не оставляет никаких следов? — пропустил слова Арнани мимо ушей генерал. — Арнани, ваше мнение. Говори, Тенгиз!

— У меня есть сведения, что Асланов сам занимался поисками убийцы и с нашей помощью составил его фоторобот.

— С чьей помощью? — не поверил генерал.

— С помощью нашего техотдела, по личному указанию вашего заместителя.

Полковник так посмотрел на Арнани, что тот понял: у него появился непримиримый и опасный враг. Но генералу слова Арнани были бальзамом на душу. Он знал, что его заместитель «копает» под него и уже близок к тому, чтобы свалить.

— Объясни по-человечески, Тенгиз! — генерал опять любил своего капитана.

— Все слышали, вчера звонил Асланов, и ваш заместитель пообещал ему помочь составить фоторобот убийцы. А составляли его сбежавший Соломон Тик, Кязимов и один старый бандит.

— Это правда, полковник? — мрачно спросил генерал.

— Когда один из наших вождей просит помочь, не будешь требовать документы! — огрызнулся полковник.

— Я вынужден попросить вас задержаться в своем кабинете до окончания операции «Сеть»! Надеюсь, вы понимаете причину, по которой телефоны в кабинете будут отключены?

— Я буду жаловаться! — возмутился полковник.

— Через трое суток, на которые закон дает мне право! Арнани, лично запри дверь кабинета моего заместителя и поставь охрану. Вы свободны, полковник.

Заместитель начальника уголовного розыска вышел вместе с Арнани.

— Ты пожалеешь! — шепнул он ему у двери.

Арнани только улыбнулся. Он-то знал, что генерал добьет поверженного врага, и угрозы полковника мало чего стоили после смерти Асланова.

Ликвидатор сытно позавтракал, оделся и собрался уходить. Он уже опаздывал.

Телефонный звонок застал его у двери. Пришлось снимать туфли, надевать шлепанцы, чтобы не таскать грязь в комнату, и только после этого он подошел к телефону.

Хорошо знакомый голос четко и внятно произнес:

«Код Ликвидатора: двадцать два, тридцать три, сорок четыре. Код Ликвидатора!»

Слушая короткие гудки, Ликвидатор понял, что теперь можно никуда не идти.

«Код на самоуничтожение. Код на самоуничтожение. Код на самоуничтожение», — билась в голове мысль.

Ликвидатор переоделся в легкий халат и взял пистолет. Взвел курок, приставил дуло к уху…

И вдруг рассмеялся. Он смеялся минут пять не переставая, до слез, до кашля. Никогда еще ему не было так весело.

Внезапно он понял, что в силах не убить себя. В голове что-то прозвенело и пропало. Мысль опять стала ясной и четкой, она звала к немедленному действию.

«Все у нас делают наполовину. А единственное, чему учат хорошо — это умению убивать. Довели до уровня искусства! Впрочем, может, только я один бракованный? Другие получились удачнее? Тогда за мной начнется охота, и за мою жизнь никто не даст и копейки… Что же, прежде чем превращаться в дичь, побуду еще немного охотником. Надо довести до конца еще одно дело!»

И Ликвидатор стал составлять план действий.

Дадаев смотрел на портрет Султана Каримова, и слезы сами лились из его глаз. Сил плакать уже не было, а слезы еще лились.

«Сынок! Мой Султанчик! Я виноват, что ты рос незаконнорожденным, променял свою любовь на политическую карьеру, женился на этой старой страхолюдине, единственное достоинство которой — что она старшая сестра Гейдарова. Надо было ей в меня влюбиться, надо мне было жениться на ней, а не на твоей матери, которую я любил больше жизни. Как оказалось, больше жизни, но не больше карьеры. И в смерти твоей я виноват: создал чудовище, создал зверя, который сожрал мое дитя…»

Телефонный звонок прервал его печальные размышления.