— И как успешно подвигается ваш труд? — опять заговорил Лайель, после паузы. Доводы Дарвина ему казались убедительными. И если он советовал спешить с выступлением в печати, то лишь из опасения, что кто-то опередит его друга.

— Да у меня уже больше половины написано. Ещё несколько лет, и книга будет готова.

Проводив гостя, Дарвин пошёл прогуляться по своей любимой дорожке.

Весна вступила в свои права. Снег давно стаял. По-весеннему щебетали птицы, пахло молодыми листьями. С деревьев летели лёгкие пушинки. Всюду из земли пробивалась свежая зелень.

«Природа нам представляется ликующей, но мы не видим или забываем, что птицы, которые беззаботно распевают вокруг нас, по большей части питаются насекомыми, значит, постоянно истребляют другие живые организмы. А за птицами или их яйцами охотятся хищные птицы и звери…»

Дарвин часто думал об этом.

Все верующие люди считают, что растения, животные и сам человек созданы богом, и вся природа славит своего творца. Нет, не находит ученый в природе этой красоты и согласия, наоборот, он видит всюду битву за жизнь. Яйца, семена, проростки, молодь, взрослые организмы постоянно истребляются другими живыми существами. Как-то он сосчитал, сколько взошло растений на маленьком клочке земли в три фута длиной и два шириной: их оказалось 357. Насекомые и слизни уничтожили из них 295.

Кто не знает, как много желудей даёт дуб! А прорастает-то ничтожная доля: мыши, белки, птицы поедают их в огромном количестве. Чуть выглянут молодые проростки дуба, как начинают сами глушить друг друга. Сколько их при этом гибнет! Всех опасностей для молодого нежного растения не перечесть! Случаются заморозки, трава может заглушить… Поднимется дубок повыше — нападут гусеницы, да и бури не пролетают бесследно над его зелёной головой.

Только самые сильные, самые крепкие устоят в этой жестокой борьбе с подобными себе, с другими организмами, со стихией. Иногда борьба со стихией оказывается самой главной в жизни организма.

Дарвин вспомнил открытые площадки в горах Южной Америки, где росли только мелкие приземистые деревья и кустарники. Кажется, что судорога свела их ветви, до того они были искривлены, и не потому что их теснили другие растения. Климат, ветры — вот в чём причина.

Когда-то он взобрался на чёрные скалы острова св. Елены. На скале было спокойно и безветренно, он вытянул руку за край её и неожиданно ощутил буйный ветер. Понятно, что деревцо, растущее на такой скале, будет искривляться.

Вспомнилось и то, что на островах, открытых ветрам со всех сторон, встречались только низкорослые растения. Там было много стелющихся растений, образующих дерновые подушки… Всюду жизнь, и всюду борьба за жизнь!

…«Надо продолжать писать со всей возможной полнотой», — повторил Дарвин слова, сказанные им Лайелю в кабинете.

Когда он вошёл в гостиную, миссис Дарвин играла на фортепьяно.

— Продолжай, продолжай, мой друг! — С этими словами он сел в широкое удобное кресло у камина. И, как всегда под её игру, на него сошло спокойствие. Не то, чтобы он перестал размышлять. Нет, он продолжал думать, но мысли не беспокоили, не тревожили, а текли плавно и размеренно.

Потом сели играть в шашки, оба они любили вечером, отправив детей спать, заниматься этим.

— Твой ход, дорогой Чарлз!.. Ты прозевал опять. Я выиграла, — радостно вскричала Эмма.

— Ах, это ужасно! Я опять в проигрыше, пятую партию подряд проиграл. — Дарвин отодвинул шашечную доску и встал. — Нет, я не буду больше играть. Мне решительно не везёт.

— Это оттого, что ты сегодня несколько рассеянный, поэтому и проигрываешь. Иначе ты обязательно одержал бы победу! — Миссис Дарвин раскаивалась, что позволила себе выиграть несколько раз подряд.

— Ты в самом деле не считаешь, что я уж так плохо играю?

— Совсем не считаю. Я нахожу, что у тебя можно выиграть, только когда ты невнимателен.

Оба рассмеялись.

— Мне ещё надо взглянуть, как ведут себя мои моллюски, живы ли?

— Да-да, посмотрим вместе!

В кабинете на тарелке лежала лапка мёртвой утки. На ней ползало десятка два очень молодых пресноводных моллюсков. Дарвин внимательно осмотрел лапку, легко встряхнул её, потом посильнее, ещё сильнее: улитки не сваливались.

— Ты помнишь, Эмма, мой кошмар?

— Ещё бы! Как распространяются пресноводные улитки?

— Так вот, эта тайна открыта и довольно просто, хотя я долго не мог додуматься… в чём секрет. Они ползают на мёртвой лапке почти сутки и живут без воды. А если это утка живая, так за 15–20 часов она может улететь за 600–700 миль, может попасть на океанический остров. Опустится там на речку или пруд, и перенесённые ею моллюски будут на новоселье.

Миссис Дарвин ушла к детям, а Дарвин ещё просматривал свои записи о прорастании семян в солёной воде.

Получалось так: семена некоторых растений, например спаржи, капусты, салата, редиса, пролежав по нескольку дней в воде, состав которой учёный подогнал под состав морской, не потеряли способности давать всходы. Значит, морские волны могут переносить семена. Наконец, животные, разве они не являются хорошим транспортом для них? Найденные в погадках птиц семена прорастали, поэтому нет ничего чудесного и в появлении растений и животных на самых отдалённых, затерянных в океане островах.