– Итак, - начала Куки, пока Эмбер помогала ей выбраться из платья, захихикав, когда волосы Кук застряли в «молнии», - что у нас на повестке дня?

– Твой предмедовомесячный медовый месяц, - подбоченилась я и, едва она открыла рот, чтобы возразить, добавила: - А мы с Эмбер и Квентином наделаем попкорна и посмотрим «Шоу ужасов Рокки Хоррора».

Эмбер с энтузиазмом закивала.

– Ты так говоришь, только чтобы я уехала, - проворчала Куки, освободив наконец волосы из плена. – Я тебя знаю. Пока Эмбер и Квентин будут смотреть фильм, ты займешься делом.

Блин, она знает меня как облупленную.

– И что? Я вполне могу работать, пока ты будешь кувыркаться с моим дядей.

Раздался громкий смех – Эмбер не сдержалась.

– Обещаю все тебе рассказать, как только ты вернешься. В конце концов, сегодня день твоей свадьбы, Кук.

– Вот-вот, мам, - поддакнула Эмбер и подмигнула мне. – Если что, я помогу тете Чарли.

Мы дали друг другу пять. Кто бы знал, как я обожаю этого ребенка! Но Куки только покачала головой, вешая платье на вешалку:

– Мы с Робертом договорились. Я помогу тебе с делом, а он сделает все, что сможет, со своей стороны. И он уже уехал в город узнать, есть ли новости.

– Кук, ну это же дикость какая-то!

Она подошла к раковине, чтобы смыть с лица блестки.

– Чарли, мы все равно не поедем в настоящий медовый месяц, пока не родится Пип. Так что все путем.

Как только Куки сказала о медовом месяце, я ощутила, как внутри нее разлилось какое-то неприятное чувство. И так было всегда, когда мы затрагивали эту тему. Ей-богу, если бы я не знала, как на самом деле обстоят дела (а честно говоря, я действительно не знала), то могла бы поклясться, что ни в какой медовый месяц Куки вообще ехать не хочет.

И все-таки сегодня она вышла замуж, елки-палки! Ни одна невеста не должна работать в день своей свадьбы. Я процентов на девяносто уверена, что даже закон такой есть. С другой стороны, кто я такая, чтобы спорить?

– Ну ладно. Значит, мне нужно все, что ты сможешь раздобыть. Друзья. Активность в соцсетях. Телефонные звонки, которые длились дольше двух минут.

– Ей пятнадцать, - напомнила Эмбер. – Наверняка все ее звонки длятся дольше двух минут.

Я улыбнулась:

– Дельное замечание, стрекоза.

Когда-нибудь я точно сделаю из Эмбер классного частного детектива.

В ответ в широкой улыбке показались белые зубы.

Я взяла несколько страниц из папки, которую оставила Кит.

– Сбегаю к Рокету. Узнаю… статус Фэрис Уотерс. А потом прочешу ее сообщения. Если найду что-нибудь подозрительное, сравним с ее звонками. Хочу знать, не заманил ли ее куда-нибудь хищник.

Куки просияла, словно ей не терпелось поработать над новым делом. Что ж, времени и правда прошло немало. Занимались мы только мелкой побочной работой, которая не требовала нашего присутствия, но дел такого масштаба у нас не было давно. И все же я никак не могла отделаться от мысли, что энтузиазм Куки связан скорее с медовым месяцем, чем с работой.

Я осторожно стерла со щеки подруги остатки блесток. Что бы она ни говорила, меня живьем съедали сожаления. Никто не должен в день своей свадьбы искать пропавшего ребенка.

– Думаете, она еще жива? – спросила Эмбер.

Куки положила ладонь на плечо дочери, а я глянула в потолок – туда, где был чердак.

– Есть только один способ это выяснить.

Скорее всего причиной моей смерти станет

сарказм в какой-нибудь неподходящий момент.

Факт

Куки принялась выяснять все, что только можно, о жизни Фэрис, а Эмбер умчалась на поиски Квентина. Поскольку в «Школу для глухих» в Санта-Фе ему нужно было возвращаться только на следующий день, он решил остаться у нас на ночь. Эмбер очень хотелось помочь мне с делом, но она пришла к выводу, что намного веселее будет приятно провести время с самым милым на свете парнем. Прямо так его и назвала.

Я прошла по коридору на втором этаже до самого конца, где начиналась лестница на чердак. Рокет жил там с тех пор, как переехал в монастырь. Мы уже дважды меняли гипсокартон, потому что дни Рокета практически круглосуточно занимало выцарапывание на стенах имен умерших людей. А знал он имя каждого, кто когда-либо умер на земле. Само собой, записать их все было невозможно. Когда-то я прочла, что в мире ежедневно умирает сто пятьдесят тысяч человек, и не могла взять в толк, почему Рокет записывает одни имена, а не другие. Тем не менее, много десятилетий подряд вести своеобразный учет умерших он считал своей работой. А кто я такая, чтобы возражать? К тому же наверняка имелся какой-то ключик к безумию нашего гения. Однажды я обязательно выясню, есть ли связь между именами, которые он царапает на стенах.