Солнце подошло к горизонту, раскинув свои оранжево-бирюзовые лучи по всему небу. Полиция Корусанта и флот обороны столицы развернулись на орбите в ожидании долгожданных гостей. Падме с Бейлом сделали всё, чтобы Сенат признал новообразованный флот суверенной структурой, которая официально может входит и функционировать в Республику на равных. Все понимали, что признание правомерным действием захвата войск генералом Скайуокером и выделение их как суверенную политическую структуру приведёт к созданию прецедента. И по разумению не является законным. И многие до сих пор требовали трибунала для новоиспечённого Лорда, и расформирование БМФ, возврат в прежнюю военную структуру Республиканских войск, но всё же большинство сенаторов уже смирились с мыслью, что лучше признать Скайуокера, чем с ним воевать. Галактика и так пылает огнём, вне зависимости от принятого и объявленного Мира. Ещё один враг с такой военной мощью им не нужен. Падме искренне надеялась, что выход на связь, согласие на переговоры и принятие приглашение в столицу, был признаком, лояльности Энакина к Сенату Республики. Он не мог предать демократию и людей, за которых воевал. Падме надеялась, что завтра утром Лорд выступит перед Сенатом с прошением признать суверенитет БМФ, и вхождения его в состав Республики. А через три дня состоится важнейшее голосование и принятие решение о вхождении некоторых сенаторов в состав временного правительства. Несмотря на опрометчивые действия генерала Скайуокера, некоторые сильные политические коалиции пойдут за ним. Она уже заручилось поддержкой магистра Йоды и Совета Джедаев. Несмотря на то, что Энакин покинул Орден, для сохранности мира и порядка джедаи поддержат его. Осталось самое главное, и самое сложное: убедить Скайуокера в необходимости осуществления её плана, и при этом, чтобы он дал ей развод.

Она осмотрела себя в зеркало и, решив, что готова, вышла из комнаты. Выключила общий свет в квартире, оставив только светильники. Падме не знала, как он сейчас к ней относится, как воспринял и пережил всё это, но знала, что он придёт поговорить с ней. Последние лучи солнце исчезли за горизонтом, оставляя свои разводы по темнеющему небу. Приготовившись ждать, она присела на стул, открыв рабочие документы, которые не успела разобрать днём.

От неожиданного двойного стука, она вздрогнула и обернулась.

Он стоял у порога, скидывая капюшон, но не решаясь сделать шаг вперёд, как бы спрашивая её разрешения. Падме выпрямилась, оставшись вполоборота, положив руку на спинку стула, приветственно кивнула. Получилось как-то робко, странно… Она растерялась под его выразительным взглядом, по которому так скучала, и сразу же запретила себе думать об этом. В его улыбке читалась растерянность, он не знал с чего начать. Она тоже не знала… весь её план, её настрой, её собранность, всё пропало и растворилось в неистовом желании подбежать, обнять, поцеловать …

— С возвращением в столицу, Милорд, — ничего умней не придумала она.

— Я очень скучал, родная.

Интонация в голосе была пропитана извинениями, сожалением, радостью… она не выдержала его взгляд, и опустила глаза в пол, не замечая, как по щекам потекли слёзы. Понимание, что его отношение осталось прежним, стало мучительным.

— Родная моя, — он тут же оказался около неё, присев на одно колено. — Я вернулся за тобой, — и прижался губами к её руке, вызывая гамму эмоций внутри неё, которую холодный разум тут же закрыл.

Падме растерянно посмотрела на него, голос дрогнул:

— Вернулся за мной?

— Да, родная. Наша столица практически достроена.

От изумления она поднялась и отошла в сторону:

— Какая столица, Энакин? Мы живём в Республике, наша столица Корусант.

Он слегка нахмурил брови, поднимаясь. Она чувствовала его изменения, его движение, его незаметную ауру. Он постучался как гость, но держался как хозяин.

— Ангел мой, Республика уже труп, будущее за нами, — он настойчиво приближался, несмотря на её отступающие шаги. — Ещё пара месяцев и Риазиль расцветёт краше Тида. Он станет столицей, под нашим контролем все необходимые ресурсы для развития полноценного самостоятельного государства. Мой флот достаточно окреп для удержания существующих границ, и это не предел.

— Энакин… — она растерялась, она не знала, что территория и сила БМФ возросла настолько, чтобы развиться до самостоятельного государства. И новая столица – зачем? Они должны восстановить Республику! Он хочет бросить дело, за которое они сражались… — Ты разбиваешь мне сердце… — она присела на диван, в попытках собраться.

Как он мог? Многие политические деятели могли и создавали свои собственные Империи, но не Энакин… они же вместе боролись за единение, за демократию, за мир…

— Ну что ты, родная, — он снова оказался с ней рядом, завладев её руками. — Я очень много думал о сложившейся ситуации… — она подняла на него взгляд, пытаясь убедится: не кошмар ли это? Неужели это он, Энакин Скайуокер, произносит эти слова? Ему не свойственны были ни слова, ни интонации, ни… — Я понимаю, насколько тебе тяжело это принять, но Сенат погряз в коррупции и дрязгах. Весь строй Республики сгнил до костей… Новая Империя Палпатина лишь подтверждение тому, что Республика мертва.

— Палпатин… — она пыталась взять разговор в свои руки, вывести его рассуждения в нужное русло… в конце концов – дипломатия её конёк.

— Я убью Палпатина, и его новое детище развалится на куски.

— Энакин, дело не в Палпатине…

— Да, дело в структуре, которая разваливается…

— Республика существовала сотни лет…

— И ей пора умереть.

Падме вновь встала, прижимая к себе руки, на них ещё ощущалось его прикосновение:

— Энакин, ты должен поддержать Сенат, ты должен поддержать нас. Галактика погрязла в бесконечной войне, мы должны всё это остановить! Объединить звёздные системы! Централизовать управление и вернуться к демократии.

— Нам не нужна для этого Республика и Сенат. Всё это данным-давно стало миражом, — он развёл руками и бессильно опустил их. — Мы сможем, постепенно, не сразу, вновь объединить Галактику под единым знаменем, но сначала надо разрушить старое. Нельзя строить новый корабль, беря прогнивший каркас.

— Энакин, Республика – это не только название, политическое управление и строй, это жизни миллиардов живых существ! Как ты можешь об этом так говорить?

— Как?

Она не узнавала его, у неё было слишком мало времени, отсутствие информации о БМФе и о нём самом, слишком мало сил, если бы она смогла успокоиться, угомонить раздирающие её на части эмоции и вытереть слёзы. Что он с ней делал? Почему она не может разговаривать с ним, как со всеми остальными? Почему мозг отказывается работать сейчас, когда он рядом, когда это так важно! Она готова была разрыдаться от бессилия над самой собой. От раздирающего желание обнять его, поцеловать и забыть весь тот бред, который он наговорил.