До рассвета оставалась лишь пара часов. Деревню окутывала тишина. Лишь ветер свистел в садовых деревьях да под стрехами крыш самых высоких домов. Они быстро двинулись на восток — мимо постоялого двора, мимо здания, похожего на крытый рынок. Впереди Дорогу Перемирия пересекала другая, поплоше. Обычный грязный проселок, годный разве что для повозок и телег. Она ответвлялась от главной дороги, и по обеим ее сторонам стояли дома, выглядевшие гораздо более плачевно, чем те, что красовались вдоль Дороги Перемирия.

Беглецы молча шли между домами. Кицунэ останавливалась, принюхиваясь, — при свете луны ее меховой плащ блестел, как огонь, — и снова направлялась вперед, ручейком струясь в полумраке. Они достигли угла большого дома. Рядом был разбит цветник — Оливер отогнал мысль о том, как плохо приходится цветам в такую погоду… И тут Кицунэ опять замерла.

Фрост, казалось, не сразу это заметил — слишком уж сосредоточенно обозревал окрестности. Оливер инстинктивно схватил его за плечо. Ладонь обожгло таким холодом, что он, зашипев, отдернул руку.

Этого оказалось достаточно. Зимний человек сердито оглянулся на Оливера, но заметил Кицунэ. Ее словно парализовало, как будто сам Джек Фрост заморозил женщину-лисицу на месте. Непохоже было, что она собирается на кого-то напасть, — в позе, скорее, чувствовались настороженность и страх. Глаза расширились, грудь быстро-быстро вздымалась и опускалась.

— Неужели нам придется… — мрачно произнес Оливер.

Она оскалилась. Его голос — или, может быть, сами слова — вывели ее из транса, в котором она пребывала.

— Они рядом, — прошептала Кицунэ, глядя на Фроста. — По крайней мере один, прямо впереди. А может, и двое. Остальные тоже близко. Здесь нет другого пути?

Зимний человек покачал головой — так медленно, что даже сосульки не зазвенели. Из его глаз струился бледно-голубой туман, собираясь маленькими облачками вокруг лица.

— Убежать нельзя. Мы либо погибнем, либо сумеем остаться в живых. И путь наш лежит впереди.

Она печально склонила голову и еще раз глубоко втянула ноздрями ветер, несущий запах их врага. Потом скользнула к Оливеру и коснулась ремня, на котором висело зачехленное ружье:

— Меч в ножнах — не оружие, а украшение.

Оливер снял с плеча ружье и расстегнул чехол. Вытащил ружье, убедился, что оно заряжено. Достал горсть патронов и рассовал по карманам пальто. Потом кивнул Кицунэ, сообщая о своей готовности.

Кицунэ подняла капюшон, скрывая свои нефритовые глаза:

— Будь осторожен.

И, едва отвернувшись, уже изменилась, уменьшилась, упала на четвереньки. Лиса метнулась от дома через узкую, выбитую колесами дорогу к фермам, лежавшим к северу. Фонари на Дороге Перемирия не горели, и все вокруг освещалось лишь булавочными вспышками золота на ночном небе. Издали Кицунэ казалась темной тенью, стелющейся у самой земли. Из своего укрытия Фрост и Оливер смотрели, как Кицунэ юркнула в темноту меж двух коттеджей на той стороне дороги.

Зимний человек повернулся к Оливеру, мрачно кивнул ему. И тогда поднялся ветер. Он завертелся вокруг Фроста, подхватил и понес. На лету его ледяное тело рассыпалось на льдинки и снежинки, и вот уже только метель вихрем закрутилась над головой Оливера и взвилась в небо. Там, в темноте, над крышами домов и коттеджей, зимний человек побушует немного в ночи, а потом спустится, чтобы ждать его по ту сторону дороги.

С самого начала Оливер понимал, что он — обуза для своих спутников, но только теперь осознал, насколько тяжелая. «Их могут убить из-за меня», — подумал он. Оливер помог им обоим спастись, когда они встретили демона вишневого дерева, но теперь-то он знал, что Приграничные не вели бы себя так, не будь его с ними. У Кицунэ были нюх и хитрость, у Фроста — способность растворяться в ночи, сливаясь с ветром. А у Оливера — только ружье, которым он не особенно хорошо владел.

«Так зачем им беспокоиться обо мне?» — подумал он. Фрост уже отдал ему свой долг, что бы сам зимний человек ни думал по этому поводу. Все они являлись беглецами, и это их как-то сроднило. Но без него и тот и другая справились бы гораздо лучше.

Конечно, они соратники. Но были ли они друзьями? Неужели это так просто?

«Хорошо. Мы связаны друг с другом. А значит, я не могу допустить их гибели. Мне нельзя оставаться помехой».

Пока эти мысли сверлили мозг, пальцы инстинктивно перекинули ремень, на котором висело ружье, через голову, чтобы не упало ненароком и все время было наготове. Обеими руками Оливер крепко сжал холодный металл и вышел из укрытия. В спящей деревне царила такая тишина, что звук собственных шагов гулко отдавался у него в ушах. Стараясь не сбиваться с дыхания, он торопливо, но не переходя на бег продвигался вперед, внимательно оглядываясь кругом. К северу стояло еще домов двадцать или тридцать, а потом деревня заканчивалась, только где-то вдалеке мелькали огоньки фермерских домиков.

На юге простиралась Дорога Перемирия и виднелся перекресток — наверняка центр этого селения. На площади располагались конюшня и двухэтажное здание с чем-то вроде супермаркета на первом этаже. Вывеска слегка поскрипывала на ветру. А где-то вдали выводили свою странную, одинокую мелодию колокольчики «музыки ветра».

Деревенская площадь была пуста.

В горле у Оливера пересохло, но он не замечал этого. Облизав губы, он замедлил шаг. Поводя стволом ружья из стороны в сторону, он внимательно оглядывал улицу, ближайшие дома, площадь.